Мне начинало казаться, что с каждой минутой Коротышка становился
всё более невыносимым. Как будто он специально меня доставал,
изображая идиота. Вот только посмотришь на него — а там на лице
чистое и искреннее удивление, в смеси с непониманием.
«Может, ему просто скучно?» — предположил я. Но кто будет
бороться со скукой подобным образом, задавая тупые вопросы?
А затем до меня дошло: он просто не знает, что такое силосная
башня! А спросить, походу, гордость не позволяет. Или он реально
дурак.
— Прошу, соберись, — обратился к нему я. — Ты последние пять
минут как будто совсем с головой дружить перестал.
Коротышка пронзительно посмотрел на меня, задумавшись. Затем мне
показалось, что я услышал «щелчок» – и он встряхнул головой.
— Так, действительно, чего это я? — на мгновение он стал
выглядеть более серьёзным. — Просто никак сосредоточиться не могу.
Мысли в кучу собрать и всё такое. Понимаешь?
— Понимаю, — ответил я. Забывчивость напала, значит.
Рассеянность… Это что-то знакомое.
— У тебя такого нет? — спросил он меня.
Я покачал головой. Нет, и я, кажется, догадывался, почему. Тот
факт, что я мыслю трезво, легко объясняется моим прекрасным
атрибутом. Никакие дебаффы на меня не лягут, пока я сам не наложу
их, а значит, негативное излучение города (или что там) отскакивает
от меня, как от стены горох.
После очередного вопроса не в тему я всё-таки не выдержал:
— Давай так, мы просто идём, молча. Без лишних вопросов. Я сам
скажу, когда мы дойдём до похожего места. Сам, окей?
Коротышка вроде бы и согласился, но его молчания хватило ровно
на пять минут. Как будто он забыл, что я ему только что
говорил.
Впрочем, я нашел один плюс: идти ночью, пусть и залитой лунной
светом, через промзону мертвого города — страшно; но если ты идёшь
с идиотом, то хотя бы знаешь, кого убьют первым. Цинично, зато на
душе как-то немного спокойнее становится.
— Так откуда ты родом? — неожиданно задал он неловкий вопрос, на
который я, естественно, не собирался отвечать.
Но он и не ждал ответа:
— А я вот из Столицы… хотя, знаешь, Столица — она разная бывает.
Все приезжают, делают сотню фоток возле памятника Императору,
походят по модным бутикам и уезжают хвастаться о том, что, мол,
прикоснулись к сердцу нашей родины. Херня это всё, столица — она в
трущобах.
Я вопросительно приподнял бровь.