Да, я мог бы свернуть горы, исцеляя союзников и проклиная
врагов.
Мог бы стать одним из легендарных военачальников, подобных
Императору.
Однако у судьбы оказалось хреновое чувство юмора.
Всё дело в атрибуте «Уроборос». Название точнее некуда.
Невозможно подсчитать, сколько раз я проклинал судьбу за этот
убогий атрибут, на каждый плюс которого находился более
существенный минус.
Суть его в том, что я, как пожирающий сам себя змей, могу лечить
и проклинать только себя, с двойным эффектом, но и с двойными
затратами маны.
Меня нельзя проклясть. Но меня и нельзя вылечить.
На меня не подействует даже самый сильный проклятый артефакт… но
в моих руках даже величайший священный меч превратится в обычную
железную палку.
Уже не говоря о том, что «Уроборос» практически никак не улучшал
физически. По основным параметрам, я — простой человек. Как бы я
себя ни усиливал, пускай и с удвоенной эффективностью, я никогда не
сравнюсь с полноценным бойцом. У меня никогда не будет ни одного
умения, доступного другим полноценным классам. Я практически
бесполезен.
В тот момент моя жизнь рухнула (в отличие от ставок отца — никто
не ставил на подобный исход). Разочарование в его глазах крепко
въелось в память. С того момента мне порой начинало казаться, что
иначе он на меня и не смотрел.
Формально я остался наследником, но редко когда можно было
услышать, чтобы об этом факте говорили не со смешком. Думаю, если
бы не брак, о котором мой отец договорился с Вульфриком, то меня бы
давно исключили из линии наследства в пользу двоюродных братьев.
Да, по какой-то неведомой причине помолвку не расторгли. Возможно,
так было выгодно окружению отца, возможно, Вульфрик расставил сети
на долгие годы вперёд и теперь ему просто не хотелось рушить планы
— не знаю, меня никто не ставил в известность.
Ясно было только одно - Элиза будет моей женой чисто технически.
Жизнь была не настолько мягка со мной, чтобы я поверил, что мы
полюбим друг друга и будем радостно жить вместе. Скорее, наоборот —
она будет держать меня рядом просто как живое свидетельство
законности своих прав и распоряжаться всеми делами рода от моего
имени. Возможно, даже нарожав при этом детей от какого-нибудь
другого мужчины и выдав их за моих.
Меня такой расклад не устраивает. Последнее, чего мне хочется,
так это стать мягкотелой подстилкой в руках каких-то интриганов.
Именно поэтому пару дней назад, за неделю до своего
восемнадцатилетия, я решился принять самое безумное и самовольное
решение в жизни: я еду расторгать помолвку с Элизой, вопреки воле
отца.