– У которого голова в песке! Только в твоём случае отдельно!
Министр нервно потëр шею, проверяя надёжность крепления.
– Я про Ш-утку из Благодарии.
– Они шутить про меня вздумали?! Немедленно пошли им ноту протеста!
– Так это, наоборот, они сейчас будут протестовать.
– Так! Ничего не понимаю… Охрана! Приведите мне нового министра! Этого можно уводить!
– Ваше Президентство, вы приказали похитить из Благодарии утку, которая смеётся. Я её ночью похитил. То есть мы похитили. То есть она похищена.
– Ах эта… Так бы и говорил!
– Я так и говорил.
– Поговори у меня ещё тут! Говори давай, как похитить удалось.
Злюк Сварливый вытянулся во весь свой немалый рост и заученно-занудно принялся докладывать:
– Во исполнение Вашего гневного приказа под моим зловещим руководством с плачевной помощью Плач-Палача́ и его отряда спокойников под покровом ночи посредством сети, сброшенной с тучелёта, пилотируемого тучелётчиком заоблачного разряда Громимолнием, смехотворная птица была захвачена и успешно доставлена на базу, заранее подготовленную под моим зловещим руковод…
– Дальше понятно! Что говорит?
– Кто?
– Вы кого похитили?
– Утку!
– Ну так и что она говорит?
– Так она же утка! Они не разговаривают…
– Но она же смеётся?
– Смеётся.
– Ты надо мною смеяться что ли вздумал? Смеётся, значит, и говорить должна!
– Но она не говорит.
– В молчанку, значит, играет! Ну, ничего! У нас заговорит! Кстати, а о чём она у нас заговорит?
– Да кто ж её знает, что она знает! – пожал сутулыми плечами Злюк.
– Ты зачем её похитил-то?
– Так это ж… Во исполнение Вашего гневного приказа… Не?
– А я зачем приказал? Нигде не написано?
– Нигде! Вам было грустно, Вы приказали устно! То ли просто из вредности, то ли из величайшей вредности.
– Не написано. Это хорошо. Твоя, значит, если что инициатива.
– Помилуйте, Ваше Президенство!
– Помилуют, помилуют, они всех пожизненно милуют, добрячки. Даааа… А ты коварен, однако, не подозревал за тобой такое. Тебя подозревал, а за тобой – нет.
– И в мыслях не было! Это ж Вы говорили: «Хватит хохотать, грустить лучше вместе». Мол, грусть – она объединяет. И ещё что-то про зажарим её. Не прокормим, так прокормимся.
– Так! Я этого не говорил! У меня, наверняка, был другой план. Вспомню как-нибудь попозже.
– Поде́литесь?
– Делятся черви и эти… как их… в туфельках. А я презрительно снисхожу до прояснения непонятливым ситуации! Ты вот что, ты про «зажарим» где-нибудь обмолвись, якобы ненароком.