Он хотел, ещё как, и Ши не могла не знать, что его отключили, так зачем издевалась?
– Ты ещё не вспомнил? – её голос стал громче. – Ты, маленький степной цветок, не вспомнил, откуда взялся? Почему они выбрали тебя? Неужели думаешь ты, облава была случайной? А может, они просто нашли твой след спустя годы, может быть, ты неосторожно засветился где-то, славный флибустьер? А они как раз искали таких, как ты? Ты идеально подошёл для их целей – для чего-то подобного тебя и сконструировали. Припомни-ка… Оно уже должно было всплывать не раз – что-то, чего раньше в тебе не было.
Вряд ли Ши говорила про его новое комботело.
Наверное, про тёмный лес, который Винни продолжал видеть. Хвоя и листья, сырая земля, предрассветное небо сквозь ветви. И дорога к лесу.
– Все вы из одного корня. «Евразийский цветок». Центр евгеники, настоящая секта где-то то ли в степях, то ли в лесах большого континента. Каждый экземпляр был уникальным – потому что создавался с разными улучшениями, для разных целей. Работа начиналась ещё до рождения экземпляра. Все, кто работает в моей области, знают эту байку. Центр точно существовал – потому что был разграблен и разрушен чуть больше двенадцати лет назад корпоративной армией – судя по тому, как грабители работали. Но достоверно неизвестно, какой именно корпорации они служили… и что потом стало с ними и с их грузом. Столько слухов. И всё же…
Голос умолк, будто Ши задумалась.
– Вы должны уйти, – снова заговорила она. – Так что поднимайся, медведь, и отправляйся спасать сестру.
Он и правда попытался подчинить себе хоть какую-то часть комботела, но оно было монолитом, навсегда вросшим в пол рассветной комнаты. А Винни – был бессильным.
– Ты… плачешь? – через минуту раздался голос Ши. – Это хороший знак. Хотя бы это можешь контролировать. Я надеялась услышать твой голос, но и слёзы… подойдут. Ты сможешь побороться за себя. Так что я рискну. Жди.
«Чего?» – он мучительно хотел прохрипеть хотя бы это слово, но ничего не вышло опять.
Время в рассветной комнате не имело значения так же, как и в закатной. Спустя минуты или часы Винни снова услышал голос Ши – но ближе и слабее. Специфический шелест в её голосе больше не обсчитывался сетевыми алгоритмами и для аугментированного слуха Винни прозвучал наконец-то тем, чем и был всегда, – шорохом, который издавали части искусственного горла, способного сжиматься и расширяться, когда было нужно.