– Добрый день, – ответил Йоргос.
– Ну, я вас оставлю, – подхватился Павел, как будто вспомнив о делах. – Беседуйте, знакомьтесь, спорьте о философских истинах.
Подмигнув, он вышел, оставив дверь открытой.
– Меня зовут Йоргос Адамиди… Не знаю, назвал ли Консул вам моё имя…
– Назвал, – кивнул Хадиуль, слегка щурясь – из дверного проёма на его лицо падал солнечный свет. – Ты прибыл к нам, чужак, чтобы изучать наши обычаи? Познать мудрость нашей культуры?
– Эм, да, – признал Йоргос. – Именно так.
– И надолго ты к нам?
– Пока не соберу материал. Сколько потребуется, настолько и останусь.
– Учёный человек не торопится, – одобрительно заметил Вождь, – ибо от спешки истина растворяется в воздухе.
Он проследовал к «трону» и уселся на него. Поёрзал на пледе.
– Какие же вопросы ты хочешь мне задать?
– Ну… – Йоргос оглянулся: сесть было негде, разве что на подушки. Как раз, чтобы Хадиуль мог смотреть на него сверху вниз.
– Как насчёт вашего имени, – рассеянно спросил он не то, с чего собирался начать. – Почему такое? Это же старое имя эвенков? Или я ошибаюсь?
– В корень смотришь, учёный человек, – усмехнулся Хадиуль. – И есть у меня длинный ответ для тебя и короткий.
– Начнём с короткого, – предложил Йоргос.
– Потому что.
Коротко и исчерпывающе, в самом деле.
– Хочешь выслушать другой ответ? – Хадиуль лукаво улыбнулся. – В соседней комнате есть стул. Принеси, если хочешь. Ответ я дам тебе действительно длинный…
—
– Где ты учил язык? В академии? – спросил Павел, вкручивая штопор в пробку шампанского.
– Где же ещё, – ответил Йоргос. Он смотрел во тьму за большим окном, там наверняка бродили волки, медведи, лоси и кто-то ещё, похуже и пострашнее. Духи холода и голода, вечной мерзлоты.
Только сумасшедший приедет сюда зимой добровольно. Сейчас в доме Скульзева таких сумасшедших было шестеро – сноубордисты, прибывшие за два дня до Нового года.
Сам Йоргос с удовольствием пережил бы это время в каком-нибудь городском поселении, но научный руководитель посоветовал оставаться рядом с изучаемыми субъектами, сколько Йоргос ни убеждал его, что «говорящие» празднуют точно так же, как и все остальные люди.
– И как я говорю? – спросил Йоргос, думая о том, что делают сейчас те из его коллег-аспирантов, которым повезло больше.
– Нормально. Перепрошили небось?