Йохан хотел было отказаться, сославшись на неотложные дела, но потом решил, что грубо будет обидеть своего нового знакомца. В конце концов, лишняя пара глаз и ушей в чужом городе никогда не помешает. Особенно если ты задумал безнадежное и даже опасное дело…
Спустя полчаса, сидя за столом в прокуренной портовой таверне над объемистыми кружками эля, Йохан уже во всех подробностях рассказывал своему новому приятелю о прекрасной Анне и о своих безумных планах. Питер слушал молча, задумчиво покусывая кончик уса. Лишь однажды он хмыкнул себе под нос:
– Ох уж эти юнцы… Чуть что – сразу в омут с головой!
Но, когда Йохан закончил свой рассказ, ван Дейк неожиданно хлопнул его по плечу и подмигнул:
– А знаешь что, парень? Нравится мне твой настрой. И не таким отчаянным головам помогал, чего уж там! Считай, тебе повезло – у меня в этом городишке полно полезных знакомств. Глядишь, и разузнаем что-нибудь про твою зазнобу. Только смотри, мотай на ус – тут место такое, враз сгинешь и не заметишь!
Глаза Йохана загорелись надеждой и благодарностью. Он крепко пожал руку своему неожиданному союзнику.
– Спасибо, Питер! Не знаю даже, как тебя и благодарить.
– Брось, – ухмыльнулся ван Дейк, – ты мне уже по гроб жизни обязан, забыл? Считай, в расчете будем, ежели задуманное выгорит. А теперь – по рукам и за дело!
Спустя час, слегка пошатываясь и горланя не совсем трезвыми голосами какую-то матросскую песню, новоиспеченные друзья вывалились из таверны в сгущающиеся сумерки. У обоих была твердая решимость пойти против судьбы и одержать верх над обстоятельствами.
Но беспечным планам Йохана и его нового приятеля не суждено было сбыться. Ибо не ведали они пока, какие темные тучи сгущаются над их головой. И что скоро грянет буря, которая навсегда изменит их жизнь…
Тем временем в особняке ван дер Меров разворачивалась совсем иная сцена. Анна, бледная и притихшая, сидела в кресле перед отцом, который мерил шагами кабинет из угла в угол. Лицо господина Корнелиуса ван дер Мера было мрачнее грозовой тучи.
– Что я слышу, дочь моя? – наконец, прервал он тягостное молчание, резко разворачиваясь к Анне. – До меня дошли вести, что ты якшаешься с каким-то проходимцем, оборванным офицеришкой! Как ты могла опозорить нашу семью? Запятнать свою репутацию перед самой помолвкой?