Отказавшись от науки, Пруссия отказалась бы от самой себя, ибо она во всем искусственное, сконструированное государство, которое может прийти к единству только с помощью культуры». (490)
То есть здесь нет ни конфессионального единства, ни естественных границ, ни общего природного ресурса, который бы скреплял людей. Розенкранц развил эту идею в своей «Истории кантовской философии» (стр. 99). Философия долга Канта говорила об этом, и Гегель как ее разработчик играл здесь естественную роль. С 1817 года прусским министром народного просвещения и религии был фон Альтенштейн (1770—1840, см. ниже):
Альтенштейн добивался назначения Гегеля. Это, считает Розенкранц, было просто проявлением прогрессивных тенденций в Пруссии. Карл Зольгер, коренной пруссак, привлек внимание Альтенштейна к Гегелю. Его письма к Гегелю носят уважительный характер, и 24 января 1818 года Гегель принимает новое предложение.
Альтенштейн внес 3 000 талеров в качестве аванса (включая расходы на переезд). Он согласился назначить Карове и Людвига фон Хеннинга корреспондентами гегелевских курсов и проявлял к Гегелю заботу. Его сестра помогла Гегелю переехать. Письма Гегеля (они теперь утеряны, но Розенкранц имел их в виду) свидетельствуют о большом энтузиазме Гегеля в Берлине летом 1818 года. Сначала он жил на Лейпцигерштрассе, а затем в Купферграбене. Последний находится на острове на реке Шпрее:
Из окон его дома открывался вид на сады Монбижу и реку Шпрее:
Письма Зольгера к Тику свидетельствуют о том, что Зольгер ценил Гегеля в сочетании с любопытством. К сожалению, вскоре после этого Зольгер умер.
Глава вторая – Берлин и философия
В Берлине царит критический дух, который Розенкранц описывает следующим образом:
Берлин – город абсолютной рефлексии, и эта неугомонность мысли сосуществует с еще не завершенным развитием прусского государства, как и самой столицы. В Берлине нет ничего наивного, ничего непосредственного, но все в нем – работа рефлексии. (494)
Во всех классах общества присутствует острая рассудительность, которая придает им практическую направленность. Размышления могут привести к иронии, даже к скуке и бездействию. Чтобы преодолеть ее, необходимо неустанно стремиться к ней.
Философия преодолевает дуализм рефлексии. Религия преодолевает противоречия на уровне чувств: так, например, происходит в Вене. Но в Берлине сама религия пронизана рефлексией. Ее вера – это не спонтанная преданность, а попытка постичь собственное содержание.