Я должна умереть от этого выпада? Что такого она ляпнула, что все зашикали и вытаращили глаза?
– Не пустил потому, что у тебя искры дара нет, – фыркнула девица в зеленом.
– Твои слова чересчур жестоки! – нахмурила бровки девица в малиновом. – Извинись перед сестрицей Си!
Мама! О чем они? А покажите мне в следующий раз про космос, а? Галактические войны? Драконов, на худой конец? Демонов или оборотней? Хватит уже этой дорамы. Что-то тут слишком все тонкое, я не улавливаю ни смыслов, ни понятий. И кушать очень хочется! Пельмешков бы, с майонезом и укропчиком!
Девица густо покраснела и пролепетал извинения. К счастью, чай кончился.
– Вы не притронулись к печенью, – Нинья подняла бровь.
Ой, тут, наверное, за это отрубают голову? Не меньше! Я быстро увязала печенье в салфетку.
– Мы съедим их вместе в саду, – объявила решительно. Нинья кивнула.
– Да, слова Женин у кого хочешь отобьют аппетит, – подтвердила она мои худшие опасения, что я что-то пропустила в силу своей неосведомленности. – Я потрясена твоей выдержкой! Ты и глазом не моргнула! Я бы наверняка убежала в слезах!
– Наверное, она на это и рассчитывала, – предположила я.
– Да, тетушка Зуи была бы крайне недовольна такой выходкой!
Мы вышли в сад и расположились в беседке над прудом.
– Возьми, – я протянула печеньку Нинье. Рука повисла в воздухе. – Ты не хочешь?
– Это же ритуальное печенье! – с каким-то ужасом произнесла Нинья.
– И что?
– Оно свидетельствует о намерении породниться. Сасик показал всем, что выбрал тебя, – разжевала Нинья мне. – Поэтому Женин сорвалась и упомянула твоих родителей. Она мечтала о Сасике с детства! Но мы же не можем пожениться! – Нинья слегка покраснела.
Мда, неудобная ситуация. Щекотливая. Хотя, насколько я помню из Пу Сун Линя (Мишка принес почитать), однополые отношения особо не приветствуются, но и не осуждаются, поскольку понятия греха нет. Интимная жизнь – личное дело каждого, главное, чтоб без принуждения и всем в радость.
– Значит, будешь моей сестрой! – выкрутилась я.
– Ты правда этого хочешь? – на ресницах Ниньи вдруг повисли слезы. – Ты меня вспомнила? Помнишь, ты называла меня Лина, не могла выговорить Нинья?
Лина? Ленка! Моя Ленка! Не в силах сдержать свое ликование, я бросилась ей на шею. Хоть один родной человек в этом ужасном сне! Да как же я ее сразу не узнала? Черты лица другие, только иногда возникающее выражение упрямства мне отлично знакомо. И повыше она стала, и более худая.