– А у тебя, Паш, в профиль нарисован Ататюрк или в фас?
– В фас.
– Вот-те на! А я и не знал, что есть такая купюра!.. Ты мне ее не показывал.
– Я ее только вчера выиграл. Зеленая. Там столько лир, что и нулей не сосчитать…
Я почувствовал, как у меня с досады увлажняются глаза.
– Ни-че-го себе! – Серж отчеканил это едва ли не по слогам, – покажешь потом! Она дома у тебя?
– Да.
– А что еще на ней есть? Опиши. Там может и оборотная сторона купюры изображена?
– Конечно изображена, – сказал Широков.
Тут уж я не выдержал и обернулся.
– Это неправда! Не может быть такого! На оборотной стороне вкладыша всегда название жевательной резинки!
– Это была особенная партия жвачки – там двухсторонние вкладыши! – это сказал Серж, а не Пашка, очень язвительно и наклонившись к самому моему лицу. Как всегда обиженные глаза-ромбики.
– Не верю!
– Спорим? На фофан.
– Давай! Покажи мне такой вкладыш! – я так разъярился, что едва ли не с каждым словом выплевывал порцию слюны. Потом обернулся и посмотрел в сторону своего участка, до которого мы уже почти дошли. Мишка не слышал нашего разговора – заметив у дома своего отца (дядя Вадик, стоя возле кучи песка, быстро курил и стряхивал пепел на сеялку), он тотчас побежал к нему доложить о своих успехах.
Серж выпрямился и, оглядевшись зачем-то по сторонам, произнес тихо и угрожающе:
– Паш, вынеси этот вкладыш на минутку.
– Но… я же…
– Я сказал – неси.
Когда Пашка, вернувшись со своего участка, отдал вкладыш Сержу, нас троих никто не видел, потому что Мишка с отцом уже успели уйти в дом. Но я тогда об этом не думал: кроме этого вкладыша, у меня вообще все на свете вылетело из головы, – я даже о Лукаеве и то позабыл – и, между прочим, позабыл еще надолго!
– Вот он.
– Ну давай показывай!
– Смотри сам, – Серж протянул мне вкладыш.
Пожалуй, до самой последней секунды я не знал, что это произойдет, а потом, когда произошло, мне почему-то стало казаться, будто я спланировал это заранее, – нет-нет, я уверен, что выхватил вкладыш и бросился бежать чисто рефлекторно; хопа! – и к себе на участок чешешь во всю прыть секунды страха и мелькающих хрусталиков мира яростная зелень сливаясь в одну салатовую массу врезается в глаза страх от боязни споткнуться или быть настигнутым дыхание Сержа на спине и плечах но вот вот заветная тропинка с кустом купальницы примостившимся слева а за ним…