– Не совсем. Просто Джерри договорился с собой о том, как можно меня как следует подна*бать…
– Крыса?
– Крыса…
– Так, тебе чего налить-то? Сразу заговорились, а прироста выручки я не вижу…
– Понял, продажный сукин сын. Не можешь выслушать задаром. Давай пиво, чего тут думать. Я за рулем.
– Окей, минуту.
Пока он суетился, я вытащил из пиджака сигареты и зажигалку, положил на стойку, затем снял его и повесил на крючок под стойкой, подальше, чтобы не запачкать белую ткань пыльными подошвами. До сих пор ощущал духоту. Так всегда, после выступления. Без пиджака мокрая футболка в районе подмышек стала холодной и меня передернуло. Запустил пальцы в волосы, провел ими до затылка и закурил. Передо мной уже стояла запотевшая кружка холодного пива. Прекрасно. Очень хотелось пить.
– Так, у нас больше не курят.
– Ты серьезно? Тогда я пойду пить пиво на лавочке, в одиночестве. Или забью на это. Ты все равно меня не выгонишь.
– Да ладно, я шучу. Но, на самом деле, хотят запретить курить в барах.
– Изверги…
– Согласен… Это же не спорт зал, в конце концов, или студия йоги, – бармен поставил передо мной пепельницу.
– Ну, ничего страшного. Придумаешь что-нибудь, – я сделал три больших глотка из кружки и издал старческий звук, чтобы дать понять окружающим, что мне хорошо.
– Придется. Давай, рассказывай, почему Джерри – крыса. Я собираю слухи.
– Сейчас я тебе все про него расскажу. Пообещай плюнуть ему в стакан, когда он придет.
– Не могу, но пообещаю сильно захотеть это сделать.
– Ну-у, хотя бы так. Так вот. Все было нормально, до последних трех выступлений. Может он и забирал чуть больше, но, думаю, это было не особо ощутимо. Наверное, он готовил почву. Чтобы я без задней мысли доверял ему организацию и прочее, ну, ты понял.
– Угу.
– Но, как уже говорил, за последние выступления платили больше, причем в несколько раз. Сам знаешь, сколько людей набегало…
– Нихрена себе… Ты пей, пей, а то остынет.
– Пью, пью. Но, платил он мне чуть больше чем за все остальные. А я еще радовался, мол вот, куплю струны и что-нибудь своей девушке. Ну, а на деле, мне должны были платить столько, что на положенные мне деньги я мог закупить столько этих гребаных струн… Мог бы всю жизнь играть, не останавливаясь, а когда бы у меня стерлись пальцы до костей и я бы умер от боли и кровопотери, то еще вечность играл бы в аду, развлекая своими песнями самого дьявола.