– С себя проклятие сними, вот тогда и поговорим. – Сархис Норлан засунул горшок в печь и резким движением захлопнул заслонку. Так сильно, что металл жалобно звякнул.
– Замолчи уже, старик, – процедил Иврос, не оборачиваясь. – Мое проклятие тебя не касается. Поэтому не встревай, когда не спрашивают.
– Твое проклятие… – начал лесник, который уже воинственно повернулся к столу и вытирал руки о штаны.
– Ваш сын не проклят, – перебила его Гвин.
Адептка закончила наносить липкую мазь и теперь заматывала руку чистым концом старой перевязи.
– Почем тебе знать, рыжая девка? – Сархис сделал к ней шаг. – Он проклят.
– Он не проклят, – бесцветным тоном повторила Гвин. – Я знаю о проклятиях практически все. И это явно не одно из них.
– Уймись, старик. – Иврос поднялся с места и загородил собой гостью.
– Что можешь знать ты, глупая девка? – Лесник язвительно фыркнул. – Мой сын проклят. С детства. За грехи его матери расплачивается. Блудная бабенка была.
– Я сказал, хватит! – рявкнул оборотень.
Но его отец даже бровью не повел. Будто ему нравилось подначивать сына.
Гвин почувствовала, как волоски на коже встают дыбом.
В загустевшем воздухе звучала магия. Напряжение нарастало. Чары дергали за струны, отчаянно и зло. Бесконтрольные дикие чары, эпицентром которых оказался молодой оборотень.
Адептка смерила взглядом широкую спину перед собой.
– Спасибо за помощь, Иврос, – она спешно сложила все в ларец и закрыла крышку, – но мне пора.
– Куда ты собралась? Ты ранена. На дворе ночь, а в лесу гуляет нежить. – Оборотень даже не обернулся.
– Ничего, я справлюсь. – Она взяла все еще сырой плащ и накинула на плечи.
– Я пойду с тобой, – неожиданно заявил мужчина.
Он взял со стола хлеб и крынку с молоком. Подошел к выходу и плечом открыл тяжелую дверь.
– Иди-иди, помощничек. – Старик ехидно улыбался. – Закончишь, как твоя маменька.
Гвин вовремя оказалась между двумя Норланами. Или, напротив, крайне не вовремя.
Краем глаза она уловила ядовитую усмешку на лице лесника. Чистейшая провокация озлобленного пожилого человека.