Обсудив погоду в Испании нынешней весной и искренне порадовавшись, что дождей было меньше, чем обычно, я поинтересовалась, на каких испанских курортах лучше всего отдыхать, так как планирую рано или поздно выбраться в эту замечательную страну.
– Курорты меня не интересуют, – сообщил Фёдор с таким пренебрежением, что я тут же устыдилась.
– Я слышала, в Прадо великолепная коллекция картин импрессионистов, – верная Машка бросилась спасать ситуацию, – вам нравятся импрессионисты?
– Нет, – ответ был кратким, исчерпывающим и не оставляющим простора для маневра.
Мне стало совсем грустно. «Вызывает интерес ваш питательный процесс: как у вас там пьют какаву – с сахарином али без?» – пришли на память слова из бессмертной филатовской сказки.
– Полина, а где живут ваши родители? – Элеонора Михайловна решила перейти к более животрепещущим темам.
Моя мама уже несколько лет жила за городом, так как состояние здоровья диктовало свои требования: городской воздух был ей категорически противопоказан. В отличие от большинства соседей, она не увлекалась выращиванием картошки, клубники и помидоров, а просто наслаждалась свежим воздухом и отсутствием городского шума.
– У моей мамы домик недалеко от города, в сорока километрах, – ответила я, не совсем понимая, как логически связаны импрессионисты и моя мама.
– Я могла бы переехать туда, чтобы Феденька мог остаться один в нашей замечательной квартире, – готовность пожертвовать собой переполняла Элеонору Михайловну.
– Зачем? – вытаращилась Машка на гостью.
– Чтобы он мог создать семью. А я перееду к новым родственникам. Думаю, Полиночка, мы с вашей мамой сможем найти общий язык.
Задремавшее было воображение оживилось и нарисовало мне картину, от которой перехватило дыхание. Я увидела маму, сидящую в кресле-качалке и неторопливо разгадывающую очередной кроссворд, а во дворе Элеонора Михайловна окучивает неизвестно откуда взявшуюся картошку и зазывно кричит: «Кысочки! Кысочки!» От этого зрелища мне стало нехорошо, и я беспомощно посмотрела на Машку, оправившуюся от захватывающих перспектив несколько быстрее.
– Фёдор, расскажите нам, пожалуйста, о вашей диссертации, – попросила всё ещё потрясённая Машка.
– О которой именно? – вежливо поинтересовался профессор, дожёвывая очередной кусок пирога.
– О последней… – Машка, которая была свято убеждена, что даже одну диссертацию может написать только очень умный человек, растерялась. Несколько диссертаций – это уже высший пилотаж. Я с этой точкой зрения была абсолютно согласна.