Третье небо - страница 79

Шрифт
Интервал


– Боксёр, что ли? – спрашивает Демьян.

Мужик сощуривается, вглядывается; лицо его искривляется мгновенной паникой.

– Ты… Это ты? Ты, что ли? Я же ничего… Меня только постоять попросили. Пятёрку дали, чтобы постоял. А на выезд это они сами потом. Они закидываются чем-то… Сами. А я так. Для компании. Я не делал ничего.

– Очень плохо, – говорит Демьян. – Что не делал. Надо делать. Надо быть чутким и внимательным к окружающим. Помогать. Поддерживать. Ты поддерживаешь?

Мужик вдруг делает шаг вперёд: в руке у него маленький топорик. Он делает выпад в Асмиру.

Она легко уклоняется.

А потом прыгает вверх.

Вверх: на кряжистую ветку метрах в трёх от земли.

С хвои шумно ахает ломоть снега.

Мужик медленно опускает топорик, не сводя с неё взгляда распрямляется, судорожно расстёгивает куртку, лезет внутрь.

Бросает в Демьяна кошелёк.

– Мяу, – прощается с ним Асмира, спрыгивает, и они несутся дальше, в лес, в деревья, в мягкую и пушистую тьму.

***

Помощь – практична, потому что Вселенная не терпит дисбаланса и всегда обильно одаривает тех, кто помогает. Иногда достаточно даже внятного желания помочь. Но важно иметь чутьё оказываться для этого в нужном месте в правильное время.

И ещё важно не переусердствовать.

Демьян с Асмирой легко бегут по ярким улицам, среди индустриального ночного гула, подмигивания светофоров, отдалённых сирен, ветра, расчерчивающего воздух снега. У нарядного трёхэтажного домика – с другой стороны дороги, за площадью, видится им монументальный шпиль высотки – останавливаются.

– Эребов-Эребочинский а дэ, – медленно, запинаясь на сложной фамилии, водит по табличке пальцем Асмира. – Общественная приёмная. Он отсюда вылез?

На поблёскивающей брусчатке, рядом с дверями, к которым относится вывеска, лежит человек.

Выползыш.

Лежит он, уткнувшись вниз, но даже в таком положении ясно, что всё лицо его в чёрной крови.

Он не шевелится. Пальцы окоченевшими крючьями упёрлись в наледь.

Асмира приседает рядом. Демьян явственно чует след слегка потрёпанных шумом Садового стигм, ведущий из приёмной к этому тёмному скукоженному телу.

– Дышит, – думает она. – Слабо только.

На тротуар с размашистым качем рессор вламываются два Гелендвагена, оттормаживают, чуть не тюкнувшись в круглую, занесённую снегом клумбу, двери их синхронно раскрываются, и перед Демьяном с Асмирой встают четверо. Все они – в однотипных чёрных куртках и тёмных очках: требование стиля, очевидно, побеждает в них практичность. Руки эти четверо держат в карманах.