– В туалет хочешь? – спросила Асмира. – Надо бы в аптеку сходить. Ладно, я потом сама схожу.
Демьян зажмурился.
– Нет-нет-нет, дружочек, давай-ка мы доедим, – сказала Асмира. – Давай-ка шире. Открывай, открывай. Вооот. И ещё. Хорошо! Ну вот, вот и отлично, вот и молодец, вот и всё получается у нас.
Что-то в словах Асмиры беспокоило.
Демьян безразлично дожевал кусок шоколада, с трудом проглотил, и провалился в ничто.
***
Планы структурируют жизнь, но неожиданности делают её интересной. План – расписание. Неожиданность – приключение.
В комнате ярко горел свет, поэтому определить сразу время суток не получилось. Демьян, морщась из-за саднящих мышц, поднялся, – он был на полностью застеленном диване, под одеялом – осмотрелся: в комнате пусто. На нём была лабораторная униформа: пижама и штаны.
Каждое движение, казалось, угрожало развалить его. Все клетки тела измождённо ныли.
Он, медленно и торжественно скользя по полу, – так двигаться получалось лучше всего – добрался до окна, и выглянул в космос.
Двор был залит выморочной теменью. Напротив, метрах в пятидесяти, исчерченный густым сплетением веток, чувствовался ещё один дом без единого огонька, а между ними граничной линией тянулась дорога. Людей не было.
Демьян привычно сунул руку в карман, но ни кармана, ни телефона в нём не обнаружил; «наверное, потерял», – подумал он. Жалко. Жалко. Быть может, кто-то прямо сейчас делает ставки в его аккаунте. Выигрывает. Пока он тут.
Всё проходит мимо него.
Он упускает возможности.
На кухне звякнуло, и кто-то заговорил недовольным голосом. На деревянных ногах Демьян отправился в поход.
Асмира переоделась: сняла старушечью кофту и снова надела липсовскую форму: пижамные штаны и пиджак. Теперь они с Демьяном выглядели пациентами одного отделения.
Она стояла у плиты, чистила картошку, ловко на весу резала её, и бросала в кастрюлю. Оттуда аппетитно парило забытым запахом.
За спиной Асмиры стоял боров; – всё так же с голой задницей – под рукой у него зажат был плюшевый зуб. Он то и дело порывался залезть из-за спины под форму Асмиры; та, почти не отвлекаясь от готовки, просто поднимала нож. Этого было достаточно для того, чтобы на несколько секунд его успокоить.
Потом боров сменил цели: попробовал поймать кусок картошки, а когда это не удалось, полез пальцами прямо в кастрюлю. Зашипел, заныл, отдёрнул руку, стал на неё дуть. Скорчил обиженную физиономию. Ушёл.