– Было бы здорово. Спасибо.
– Между прочим, я и сам пилот. Гражданской авиации. Раньше очень любил полетать, но в последнее время так и вижу, как из люка сыплются бомбы. Пришлось бросить. Досадно!
– Представляю.
Наступает пауза, во время которой председатель размышляет, не сболтнул ли лишнего.
– Что ж, остановимся на расцветке «шартрез». Пожалуй, я и сам нацеплю такие, когда в следующий раз поеду на могилу старого черта в Хоули. «Смотри, изувер несчастный, – скажу я ему, – пока ты пытался убедить себя, что для победы в войне жизненно необходимо выжечь целый город вместе с мирным населением, другие отцы довольствовались кражей дурацких носков!» Будет ему урок, а?
– Пожалуй.
И вот теперь на ногах у Джо – плоды того странного телефонного разговора, служащие его неотпедикюренным ступням как нельзя более подходящей защитой от ледяного пола.
Кожаный плащ, меж тем, призван спасти его от нападения. У Джо имеется домашний (или скорее, банный) халат, очень уютный и мягкий, совсем не похожий на броню. Джо Спорк обитает в подсобке над своей мастерской – вернее, мастерской деда, – в убогом безмолвном закоулке Лондона у самой реки. Прогресс обошел эти места стороной: вокруг все серое, угловатое и насквозь пропитанное речным смрадом. Огромное здание фактически целиком принадлежит ему одному (хотя на самом деле, в каком-то смысле, увы, банкам и кредиторам). Мэтью (так звали его недостойного отца) весьма спокойно относился к долгам на бумаге, полагая, что деньги – это то, что при необходимости всегда можно украсть.
К слову о долгах, Джо порой гадает, – предаваясь размышлениям о светлых и черных днях своей жизни в роли наследника преступной империи, доводилось ли Мэтью кого-нибудь убивать. Вернее, многих ли он убил на своем веку. Гангстеры, в конце концов, люди кровожадные; после их разборок со спинок стульев и автомобильных рулей обычно свисают трупы. Нет ли где-нибудь на свете тайного кладбища или свинофермы, где обрели вечный покой все последствия безалаберных и аморальных поступков его отца? И если оно есть, какие обязательства существование такого места налагает на сына?
В действительности весь первый этаж здания занимают мастерская Джо и торговый зал. В высоких таинственных залах стоят вещи в белых защитных чехлах, а самые ценные – в плотном черном полиэтилене, перемотанные липкой лентой и задвинутые в дальний угол для протравки от древоточца. По нынешним временам это, как правило, столики или скамьи, которые он потом расставляет так, чтобы выглядели повнушительнее и производили нужное впечатление на покупателей, но изредка попадаются и подлинные ценности: часы, музыкальные шкатулки и – самое восхитительное – механические автоматоны ручной работы, созданные, покрашенные и вырезанные в те стародавние времена, когда все вычисления производились при помощи пера и бумаги или в лучшем случае деревянных счетов.