Я не верил своим глазам. Когда он завел аппарат еще раз и поднес его к коже, я попытался отдернуть висящую на веревке ногу. Но другой человек обхватил лодыжку и повис ней. Дрель вошла очень легко, чуть задержалась в середине ноги и выскочила с другой стороны. Я выгнулся дугой и пронзительно замычал. Врач-садист отложил инструмент и воткнул в готовое отверстие металлический штырь. Это вызвало новый приступ боли.
Они начали делать одну дырку за другой. Когда сверло проходило кость, меня трясло. Когда загоняли штырь, меня обжигало, и я пытался выдернуть свою ногу. Человек со сверлом ругался и на меня, и на своего помощника.
– Да держи ты крепче, дебил. Всё вкривь и в вкось получается… Ну вот, вообще мимо кости прошло.
Навтыкав металлических штырей, он быстро осмотрел окровавленную ногу, удовлетворенно хмыкнул и бросил своему помощнику: «Перекур, потом вторая нога».
Помощник дернул пальцем кончик одного из штырей на ноге. Я послушно взвыл и он, улыбаясь, ушел.
Сердце выпрыгивало из груди. Нога горела внутри и хотелось её отрезать. «Что это? Зачем? Еще вторая нога», – вопросы бились в голове с каждым вдохом.
Потом они вернулись, опустили левую ногу, подняли правую и всё началось по новой. Я сопел гоняя ноздрями воздух. В глазах мелькали вспышки. Когда, вторая нога стала похожа на ершик, её опустили и начали что-то прикручивать, подергивая штыри то на одной, то на другой ноге.
Через бесконечное количество времени они закончили.
– Дергался как припадочный, – злобно констатировал главный из этой парочки.
– Ещё откачай ему, а то слишком буйный. – Он вытер пот со лба и, тяжело ступая, пошел к выходу. Помощник вытащил здоровенный шприц. Повозился с ремешком и развернул мою ладонь кверху. Когда он откачивал из меня новую порцию крови, я не чувствовал руку и не смотрел на него. Для меня существовали только ноги.
Трясти продолжало даже когда стемнело и все затихли. Зубы выбивали ритм свозь кляп. Я жалел себя, свои ноги и ненавидел этих садистов. Неожиданно заметил, что моя кисть почти вылезла из ременной петли и держалась за костяшки кулака. Я покрутил её, подёргал и вытащил. Он не затянул ремень после того, как разворачивал руку. На мгновение я даже забыл про раны. Быстро отвязал вторую руку, убрал кляп, и приподнялся. Обе голени выглядели ужасно, с торчащими шипами и блестящим шнуром, который проходил сквозь железки и тянулся в нескольких местах от одной ноги до другой. Лодыжки были привязаны ремнями. Когда я попытался дотянуться до них, пришла новая волна боли. Я застонал в голос. Без кляпа это получилось слишком громко. Посидев немного, я взялся за дело. Кое как отвязав ремни, попытался спустить ноги вниз. Не сдержавших и поорав еще немного, я все-таки их свесил с края кровати.