Но даже обессилев от дневной работы, я почему-то не уставала восхищаться сдержанной властью Акириного рассудка, которая, словно вспышки секретного кода, даровала выстраданному шедевру ее вечных усилий некую магическую животворную искру, которая передается не с помощью банальных поучений, а только лишь напрямую – из сердца в сердце.
От ее фигуры веяло неумолимостью движений, всякий раз ввергавших в трепет моею детскую душу. Да, это была наставница чрезвычайной жестокости и требовательности. Но за ее благородной суровостью проглядывала подлинная мудрость непревзойденной наставницы, таинственно влекшая нас вслед за ее сановитым примером. Через призму ее преданности искусству, я как бы прозревала горние перспективы духовного совершенства и постигала философию древних как непоколебимое предзаконие.
Наставления Акиры наполнялись для меня сокровеннейшим священным духом, и в эти мгновения я молилась, чтобы никакая досада не затуманила взор моей души, пока она восторгалась этим выражением высшего авторитета.
Посреди этой безостановочной круговерти уроков и наставлений, лишь в обществе подружки Окику мне выпадали краткие передышки для отдыха телом и душой.
В жизни манэко редко выдавались свободные мгновения, когда дозволялось спастись бегством от бдительного ока мадам Акиры и ее бесчисленных помощниц-надзирательниц. Но Окику была истинной мастерицей в искусстве эфемерных исчезновений. Она втайне приводила меня в укромные места нашей гейшеобители, в которых можно было отдышаться от изнурительного ритуального балета.
Запомнился мне один из таких уголков за раздвижными бумажными панелями. Его обрамляли ряды резных деревянных перегородок и живописных ширм, на которых мастера кисти изобразили дикие горные реки, изменчивые моря водорослей и цветущие сады камелий, уводящие за горизонты гряд своими ветвями и ручьями.
Томная импрессия миниатюрных прудов с их маленькими обитателями, будоражила воображение ребяческими грезами. Казалось, будто цветы, фонтанчики и чаши с рыбками были созданы только для того, чтобы внушать благоговение перед красой природы и укреплять детскую фантазию ее хрупкими воплощениями.
Но самым притягательным было крошечное озерцо в центре двора, малым изогнутым мостиком связанное с берегами. В эти клочки душевного отдыха, прожитые словно в параллельной реальности, впечатляла удивительная осмысленность всего окружающего антуража.