Касьян мог поклясться, что их вчерашний поцелуй был первым в жизни Светы, что никогда до этого она не прижималась к парням настолько близко, и что, если он не отступит, то будет первым во всем. И больше всего Касьян корил себя за то, что не в силах совладать с этим эгоистичным желанием, быть у нее первым.
Касьян вышел из душа, наспех вытерев свое разгоряченное тело полотенцем. На часах было одиннадцать. Самое время звонить Свете, но он все никак не решался, а, может, и не хотел. Ему вспомнился вчерашний вечер, ночная Москва, объятия и хрустально чистый поцелуй в щеку около ее подъезда, внезапное ощущение счастья. Потом он шел до дома, охваченный непонятно откуда взявшимся романтическим бредом. Все это было вчера. А сегодня, поутру, его сердечное влюбленное недомогание почти прошло. Забылся вкус ее губ, испарилось ощущение касания ее гладкой кожи и шелковистых, пахнущих медом, волос. Остался только горький осадок от погашенного еще вчера неосуществленного безумного желания не расставаться никогда. И сейчас Касьяну хотелось только курить и пить горький кофе с молоком. Он включил кофеварку и зажег сигарету. Легкое покалывание от чувства стыда из-за нарушенного обещания самому себе больше не притрагиваться к сигаретам ушло вместе с первой, такой долгожданной, затяжкой.
Зазвонил телефон. Касьян сел на стул и, докуривая сигарету, слушал мелодию, которая стояла только на одного абонента. И с этим абонентом он не хотел больше разговаривать. Раньше звонки были каждый день, потом стали реже, и теперь раздавались лишь раз в месяц. Скорее всего, в ближайшее время они и вовсе прекратятся.
Прошлым летом его мама сделала попытку вернуть его расположение, приехав из Америки и подкараулив Касьяна у института, откуда он выходил после успешной сдачи экзамена. Но он прошел мимо этой, теперь уже чужой, почти незнакомой ему женщины, включив в наушниках погромче музыку, так, что не слышал ни слова, что она говорила ему вслед. Все прошлое лето он часто и иногда очень много выпивал и веселился так, что его память уже не фиксировала того, что было накануне. Каким-то чудом он сдал оставшиеся экзамены, и его перевели на следующий курс. Каким-то чудом он все еще был жив, несмотря на все безрассудные поступки, которые совершал.
Мелодия растворилась в воздухе, как будто ее и не было. Касьян налил себе чашку кофе в оглушающей пустоте комнаты, которая могла бы звучать счастливыми переливаниями голосов полноценной семьи. А теперь были только он и отец, проводящий свое время на работе еще больше, хотя казалось, больше уже некуда. Таким должно было стать будущее и самого Касьяна.