И тут же прибавила пару жутких историй о том, как люди оставшееся ночевать в открытой степи, особенно в полнолуние, вдруг необъяснимо от чего, сходили с ума.
Когда мальчик, рассказал отцу, что ему говорят о мазарах дедушка с бабушкой, тот ничуть не удивился. Он рассказал, что на мазарах останавливались даже караваны с купцами и спокойно отдыхали там, потому что даже самые свирепые разбойники не смели нападать на них, так как это считалось смертным грехом беспокоить мир покойных. Да, и он сам, много раз останавливался на мазарах и убедился, что ничего лучше нет на свете, как укрываться от ненастий или просто переночевать там.
Из-за разгоревшегося костра и тепла, которое наполнило мазар, эти воспоминания Кызылбека охватили волнением его душу, и он улыбался своим тогдашним мальчишеским переживаниям. Прошло много лет, и он сам, уже который раз в своей жизни воспользовавшийся покровом мазар, рассказывал своим внукам об этом обычае, неизменно усмехался их детскому неверию и страхам, которые напоминали ему его далекое детство.
Кызылбек, уже приглядывался, куда он ляжет спать, как услышал короткое тревожное ржание коня.
«Волки?» – подумал он, но тут же отогнал эту мысль. – «Волки, не бродят по кладбищам. Это или корсак, или змея».
Он знал, лошади не боятся корсаков или змей, а просто так реагируют на неожиданное их появление. Но повторное ржание все же насторожило его.
Кызылбек уже приглядел в костре хорошо разгоревшуюся ветку, для того, чтобы осветить себе путь и узнать, что же так побеспокоило Каражоргу, как пламя костра вдруг колыхнулось от потока воздуха в открывшуюся дверь, и он услышал из-за неё чей-то голос:
– Не бойся меня, добрый человек, я не разбойник! Я просто потерялся в степи. Не бойся меня, добрый человек!
3
– Не бойся меня, добрый человек! – ещё раз повторил незнакомец и с трудом переступил порог мазара.
Нет, он не был ранен, но так промок, что с трудом держался от тяжести мокрой одежды на ногах, и тело его знобило от холода дождевой воды.
Кызылбек, никогда не был пугливым человеком и потому, даже не приглядываясь к вошедшему бросился навстречу к нему, стянул верхнею мокрую одежду, провёл и усадил у самого костра, накинув на него короткий овчинный тулуп на котором только что собирался уснуть.
И только когда развешивал одежду незнакомца, он присмотрелся к нему и понял, что перед ним человек примерно его возраста, может, чуть постарше, со слабым телом и изможденным от морщин лицом. Одежда его была ветхой и поношенной: потёртая куртка с неисправной молнией и с заплатками свитер, нейлоновая рубашка, которые уже давно никто не носит и на босые ноги обуты туфли наполовину изношенными каблуками и в узлах старыми шнурками.