Жилища самарских мещан тоже не содержались аккуратно. Помещения были наполнены массой бытовых предметов, хранившихся в беспорядке. Простая сборная мебель, грязноватые обои на стенах, косые зеркала и элементарные туалетные принадлежности свидетельствовали о невысоком достатке и отсутствии соответствующего воспитания у большинства населения Самары.
Между тем, В.О.Португалов как бы сумел заглянуть в будущее и сделать оптимистичное предсказание для жителей волжского города. Он констатировал:
«Самара – город мещанский, обывательский… без барских затей, без особых прикрас и без всякой поэзии… Но крупная будущность городу не подлежит сомнению… она /т. е. Самара/ ещё сделается центром распространения европейской культуры на весьма далёкие степные окрестности. Причём городу выпала доля вести борьбу с азиатской культурой, „искони веков тут царившей“. Жёсткая борьба, обмен и переплетение этих культур придаёт Самаре… своеобразный вид и характер. Благоденствие города в будущем и зависит от степени победы европейской культуры над азиатской, и насколько Самара сама воспримет плод этой победы…».3
Похожий прогноз некогда сделал, кстати, и журналист В. И. Немирович-Данченко, брат известного театрального деятеля. В своём очерке он написал:
«В Самаре нет остатков старины, нет исторических достопримечательностей, скучных и неприветливых. Это город будущего, здоровый, кровь с молоком, юноша, перед которым всё розовеет в лучах восходящего для него солнца…»4.
И спустя каких-то двух десятилетий, предсказания, и вправду, оказались пророческими. Тот же поэт и писатель Борис Пастернак, посетивший Самару в 1916 году, был крайне поражён увиденным в бывшем отсталом городе России. Он восторженно откликнулся об этом в своём письме:
«Самара – лучший, греховнейший, элегантнейший и благоустроеннейший кусок Москвы, выхваченный и пересаженный на берега Волги. Прямые асфальтированные бесконечные улицы, электричество, трамвай, Шанксовско-Бишковские витрины, кафе, лифты, отели на трёх союзных языках с английской облицовкой, пятиэтажные дома, книжные магазины и т. д. Дороговизна ужасающая!»5.
С лёгкой руки кого-то из журналистов царской России Самару в начале ХХ века прозвали «русским Чикаго», невольно сравнив её с индустриальным чудом на далёком американском континенте. Город преобразился в буржуазную эпоху настолько стремительно, что это явилось абсолютной неожиданностью даже для самих его жителей. На улицах Самары за короткие сроки «выросли» монументальные здания в различном «вкусе», наглядно демонстрирующие приверженность к современным архитектурным традициям той поры. Можно сказать, сюда вслед за финансовыми потоками нахлынула бурная волна мировой цивилизации и буржуазной культуры.