Вещицы лежали на стеллажах в защищённых стеклянных капсулах. На
каждой красовалась табличка с кратким описанием. Он подошёл к
ближайшей, с живейшим любопытством в глазах изучая находку –
несколько обгоревших обломков. Судя по форме раньше они являлись
зазубренными мечами. Табличка гласила: "Обломки меча-пса и
меча-волка. Более не регенерируют. Возможно ли восстановить?".
– Кажется, это старые папины мечи, – припомнил Артур. – Мама
что-то про них рассказывала... Были утеряны, когда отец освобождал
Альрию от Чёрного Проклятия.
"Обломок камня телепортации", "Осколок брони вулканического
дракона", "Клык Барсика", "Прах топового донатера", "Подвязка
королевы"... чего тут только не было. Назначение многих вещей Артур
не понимал, как и их описание. Отец собрал воистину богатую
коллекцию самых странных вещей.
В дальнем конце помещения Артур увидел массивный чёрный гроб,
подвешенный к потолку вертикально за толстые цепи. Его поверхность
покрывали светящиеся руны, изнутри долетали странные звуки, словно
друг о друга тёрлись массивные комки плоти.
Звуки показались Артуру знакомыми. Кажется, точно такие же
издавала баба Кроки, когда передвигалась по своему подвалу.
Интересно, что она тут забыла? Она иногда любит разделять своё тело
на несколько частей, и те действуют самостоятельно, без личного
контроля со стороны бабули.
Движимый любопытством, он приблизился к гробу, как вдруг крышка
сама собой со скрипом отошла в сторону, открыв своё содержимое. И
оно... пугало. Гроб был полон движущейся и постоянно меняющейся
чёрной массы, очень напоминающей тело бабы Кроки. Похоже, это
действительно часть её тела, действующая сама по себе, отдельно от
разума. Но вовсе не чёрная масса напугала Артура.
В щупальцах непрестанно меняющейся плоти находится... человек.
Дядька лет двадцати-тридцати примерно. Носит непонятные видавшие
виды лохмотья.
Артур несколько раз моргнул и озадаченно почесал в затылке.
Может быть он и в самом деле зря спустился в этот загадочный
подвал. Чем-то нехорошим веет от этого дядьки... даже если не
считать кисловатый запах немытого тела. Некое дурное предчувствие,
осознание, что надо прямо сейчас делать ноги, пока не произошло
что-то страшное...
И тут пленник открыл глаза – тёмные, запавшие, принадлежащие
скорее глубокому старцу. Древнему, как сам мир.