На нашем пути вдруг возникла какая-то сказочная усадьба. Вик завёз меня сюда. Понятно для чего. Вот плутишка. Мы в каком-то номере. Ну, уж нет: ««Шиш поддамся!»
Когда наши пальцы соприкасались, по моему телу пробегала лёгкая дрожь. Он это заметил, и, похоже, ему это нравится, я чувствую частые его прикосновения. Он уверенно приближает меня к своей цели.
У меня в последнее время внутренняя проводка изрядно коротит. Наверное, сказывается высокое напряжение, которое с переменным успехом держало в тонусе весь период после развода. Ой, когда это было, не помню. Давно!
А мне почему-то хотелось убежать, пока он уходил в душ. Опять начнётся это приставание. Все мужики так делают. Он не исключение. Да ладно, потерплю. Так думала, пока его не было.
Но, когда он рядом и распахивает свои глаза, я замираю, как жертва королевской кобры. Они невероятно красивые – цвета лазурного моря Адриатики, самого голубого из всех морей планеты. Его голос, тёплый и низкий, не как на лекции, вроде растопленного шоколада, обволакивает меня, и я уже не сопротивляюсь ему.
Ни один мужчина не производил на меня такого впечатления душевного и тактильного, как Виктор. Он заставляет моё сердце ускоренно биться, а кровь – бежать по жилам. Хотя мне и не всё в нем нравится: он бабник и очень настырный поклонник.
Он привлекает меня к себе, и я всем телом чувствую его прикосновение, вздрагиваю каждый раз. Всё происходит нежно и ласково.
– Займемся любовью? – почему-то вдруг спрашивает он после нежного поцелуя, как будто спрашивает моего разрешения.
– Да, – шепчу не своим голосом, впрочем, для этого он меня сюда и привёз.
А сама по привычке думаю, любит или нет, может быть, ему нужен только секс, быстрее бы всё это заканчивалось. Опять – масса бессмысленных движений и никаких ощущений. Стены в полосатых обоях, потолок выкрашен белой краской, а мебели почти нет. Но Вик не спешит входить в меня, как это делали другие. Профессор.
Он просит приоткрыть рот и расслабить губы, жадно целует меня, его язык и губы сплетаются с моими. Я не могу сдержать порыва, мой язык неуверенно тянется ему навстречу. Томительное блаженство течет по жилам, и все потоки сходятся где-то в середине тела.