– О, ты ревнуешь меня, крошка! – иронизировал он.
– Хватит называть меня крошка! – меня бесила эта его нахальная улыбочка, – конечно, по сравнению с твоей толстухой…
– Ммм, какие мы злые, – продолжал подшучивать он надо мной.
С этим словами этот наглец подошел ко мне совсем вплотную и прижался своим выпирающим бугром в штанах.
– Как ты меня возбуждаешь, – он нюхал мои волосы, крепко сжимая за талию.
– Я ли, – не могла я успокоиться, после увиденной сцены, – или она, женушка булочника?!
– Тихо, ну что ты орешь, крошка, – он прикрыл мне рот своим жарким поцелуем, затем резко отпустил.
Поэт развернулся и подошел к распахнутой двери дома, где мерцало пламя догорающей свечи. Остановившись в освещенном проеме, он обернулся, глядя на меня.
– Ну что ждешь, заходи, – пригласил он зайти в дом.
Я не решалась войти. Во мне боролись два чувства: желание и ревность.
– Заходи тебе говорю, – приказном тоном сказал он.
Я повиновалась. В темноте ощущая его жаркое дыхание на своих губах и затем губах моей киски, я млела и улетала куда-то далеко. Ничего не скажешь, поэт был очень искусным любовником. Я решила, что мне все равно делю ли я его с другими, какое мне до этого дело. Он ведь не мой парень и ничего мне не обещал. А отказаться от такого наслаждения я не могла, пусть даже если немного продолжала его ревновать.
Я бегала к нему почти каждую ночь, иногда чуть ли не сталкиваясь в дверях с другими женщинами, тех, кого он осчастливил… К тому же я рисковала тем, что, ходя так поздно, могла снова встретить какого-нибудь насильника. Но меня это не останавливало. Поэт говорил мне, что я могу остаться у него, но я не могла. Конечно, днем мне очень хотелось спать и я клевала носом, помогая тетушке в прачечной. Хорошо, что тетя брала всю тяжелую работу на себя.
Однажды тетя заметила, что я вернулась очень поздно. Она посоветовала мне быть более осторожной. Хильда надеялась, что я не наделаю глупостей, как ее сестра. Я изобразила невинное личико, мне не хотелось огорчать такую добрую и любящую меня тетушку.
Иногда по вечерам я виделась с Вильямом. Я расспрашивала о его жизни и чем он занимается. С его слов я поняла, что он ученик лекаря-алхимика Корнелиуса, который благодаря только ему одному известным рецептам настоек в многочисленных склянках и флакончиках, спас от тяжких недугов и болезней многих людей, в том числе и очень знатных. Свои секреты Корнелиус не спешил выдавать даже Вильяму, его единственному ученику. Вильям оказался упорным и терпеливым, и проявлял хорошие способности к обучению, он аккуратно записывал рецепты в тетрадку. Часто Корнелиус не разрешал этого делать, боясь, что записи могут выкрасть и разузнать секреты приготовления зелья, над которыми он кропотливо работал годами. Корнелиус учил Вильяма запоминать по памяти.