Всех их я тогда положил. На смерть положил. За все рассчитался я с ними! И за стекло, и за дверь мою, и за наглость их, и за то, что стреляли в меня, и за птичку мою, вороненка того! Ну, дык и успокоиться бы мне пора! Только вот огонь тот, что внутри меня, не унимался все…
Дальше я попер! По улице побежал. Думал, кого застану на улице, – всех перебью! Кто стар, кто млад – похрену! Чтоб на всю жизнь запомнили! Озверел я прямо от огня того, что внутри. Люто озверел!
Остановили меня тогда. Дядька Вий. Он со службы только возвратился! Я как одного мужика, который по улице шел, на снег-то повалил, да в рыло ему замахнулся, дык чую, голос прямо в голове моей, как рявкнет: – Стоять! – ну, я и замер. Дык, слышу, голос-то знакомый! Обернул голову, смотрю – дядька Вий! Стоит сбоку, да в глаза мне смотрит. Пристально так смотрит! У меня кулаки-то сами и разжалися. Да и сам я от взгляда того в снег повалился. Завертелось в голове карусель-водоворот. Закружилось все. Закрыл глаза. И хорошо мне тогда так сделалось! Спокойно. Будто маманька меня обняла! Я и отключился тогда.
А как очнулся, смотрю – хата не моя! Лежу в постелюшке. Все чин-по чину: Раздетый, чистый, да раны мои перевязаны. Вспомнил, что вилами меня тогда кто-то в руку, да в спину ширял. А я и боли не чувствовал. Такие дела! А рядом дядька Вий стоит. Смотрит. – Очнулся? – спрашивает. Я кивнул.
– Ну и хорошо! – говорит. – Вот, что Терентий, знаю уже, что маманька твоя померла. И знаю уже, что сталося, ночью этой! Не дело то… – говорит. – Я теперь в милиции тут. Участковым буду. А ты с этого дня, при мне жить будешь. Воспитанником моим будешь. И только спробуй мне баловать! – сказал и пошел на стол завтрак нам собирать. Дык, а я лежу. И вроде дома я теперь. Вот чувствую и все тут! Дома я!
Так и жил я при нем. Да рос. Пока не женился. Ага.
А ту самую ночь, когда мужиков тех поубивал, я по сей день вспоминаю. Первый раз в своей жизни я тогда вот так, чтоб до смертоубийства дошел! Сам не знаю почему оно так вышло. Да только огонь тот черный, что в душе загорелся, он видать мозги отключает! Да тормозов не становится. Дядька Вий тогда похлопотал, за все позаботился. Похороны тем мужикам справили. Семьям помогли. Дык, детки же у них у всех были! Дурней тех. По людски в общем тогда все сделали для семей ихних. А мне ничо за убийство не было. Дядька Вий сказал, что разбой то был! А я защищался. Все по закону было! А огонь тот, окаянный, не появлялся больше ни разу во мне. Как и не было его. Вот так оно…