Через пару секунд Корзинкина отбросило звуковой волной настолько, насколько позволил размер кабинета. Женщины в коридоре повскакивали с мест, а некоторые побежали в регистратуру с намерением получить талончик на другой участок.
Когда у Корзинкина отложило уши, пациентка уже натягивала рейтузы.
– А чего вы так кричите? – спросил Корзинкин, поднимаясь с пола вместе с зеркалом.
– Хам! – бросила женщина через плечо.
– Я?! – Корзинкин недоумевал.
– Естественно! Я приличная женщина!
– Так а я разве против?
Попытка поддержать дружеский разговор была безуспешна.
– Вы об этом ещё пожалеете!
Она поправила причёску и покинула кабинет, хлопнув дверью.
– Хам! – послышалось уже из коридора.
– Что случилось?! – на шум прибежала акушерка из соседнего кабинета.
– Только зеркало в руки взял…
– Я подумала, вы спираль ставите!
– Какую там спираль?! Только подошёл!
– Рожавшая?
– Сказала, что беременностей не было.
– А чем предохраняется?
– Не спросил…
– А она не вирго, случайно?
Корзинкин почесал затылок.
– Это они к вам в роддом уже все беременные поступают. А у нас женская консультация! Здесь всякое бывает.
– Я как-то не подумал…
– Ну, это я просто предположила. Куда, интересно, побежала? Чуть не пришибла меня сумочкой!
Куда побежала женщина, стало известно незамедлительно, потому что зазвонил служебный телефон, и на проводе была Роза Львовна:
– Корзинкин! Срочно ко мне в кабинет!
Корзинкин вошёл в свойственной ему вальяжной манере. Но это вовсе не означало, что второй за неделю визит в кабинет заведующей был ему по душе. Походка вразвалочку и «грудь колесом» были его врожденными талантами, как и талант вечно попадать в истории. Корзинкина обескураживала неизвестность последствий, происходящая от неизвестности содеянного.
– Что за фортеля опять, Корзинкин? – строго спросила Роза Львовна.
– Да я только зеркало в руки взял!
– Тебя, Корзинкин, анамнез собирать совсем не учили? Или как? – негодовала заведующая.
– Учили, – смиренно отвечал Корзинкин.
– Почему тогда не спросил, живет ли пациентка половой жизнью?!
– Так она же старая! – выпалили Корзинкин и тут же прикусил язык.
Роза Львовна явно превосходила по возрасту женщину с боевой сумочкой, поэтому переменилась в лице. А «чертики» в очках стали сердитыми.
– Ну, Корзинкин… Не судите, как говорится, да не судимы будете. Это, во-первых. Во-вторых, у тебя, оказывается, не только сбор анамнеза хромает, но и этика с деонтологией! Удивлена, зная, что ты ученик Анатолича. Тот, между прочим, никогда не позволяет себе с женщинами неуважительно!