Слобода долго не возвращался, и я, не выдержав, повернулась. Он стоял возле маленького стола, за которым сидел один молодой человек, тот рылся в своем рюкзаке, но потом удрученно покачал головой, и по его губам я прочитала: «Извини». В этот момент я догадалась, что Шандор ищет ручку, вероятно у него закончилась паста, а запасного стержня с собой не оказалось. Не было его и у парней. Я стала соображать, могу ли помочь ему в решении его проблемы, есть ли у меня то, что он ищет. Разве можно упустить шанс быть ему полезной, быть им замеченной!
И вдруг он повернул голову и…наши взгляды встретились. Хмурость сошла с его лица и уступила место чему-то необъяснимо притягательному. Он смотрел на меня не моргая, и я чувствовала, как меня засасывает в пучину черного омута его глаз – небольших, но таких глубоких. Я не шевелилась, но ощущала, как покинула свое тело и устремилась в бездну. Мне показалось, я услышала его голос где-то в своей голове и легкое покалывание в висках просигнализировало мне о сильном перенапряжении. Что это? Магия? Так цыгане проникают в твое сознание и вынуждают совершать безумные поступки, объяснения которым найти невозможно?
Невероятными усилиями я заставила себя моргнуть и колдовство пропало. Я резко отвернулась от него и уставилась в книгу. Сердце бешено колотилось в груди, словно я пробежала стометровку, меня потряхивало и в животе возник резкий спазм. Ох, Лиза, ты уверена, что хочешь дружить с таким человеком?
И вот Шандор уже рядом. Его длинные пальцы распластались по столешнице, и он навис надо мной, заполонив собой все пространство.
– Привет, – тихо, почти шепотом произнес он.
Я сглотнула и боязливо подняла на него глаза. Он слегка улыбнулся, и я увидела перед собой другого человека. Его взгляд просветлел, морщинка между бровей разгладилась и в лице появилось больше мягкости и дружелюбия.
– Привет, – ответила я.
– Ты Лизавета, верно? Не найдется ли у тебя запасной ручки, Лизавета? – он улыбнулся шире, и взгляд потеплел еще больше.
Надо же – он знает, как меня зовут! А Юлю знает, а Лену? А что еще ему обо мне известно? Он помнит, что я – та самая студентка, которой он задавал вопрос на семинаре несколько недель назад? Могу я сейчас спросить, для чего он это сделал? Ой, а почему он меня назвал Лизаветой? Лизавета… Боже, как странно это звучит. Пожалуй, меня впервые так назвали. Лизой, Лиз, Лизком, Лизонькой, Елизаветой я была, – но Лизаветой не помню. Что за чудно́е произношение? Он откуда – из девятнадцатого века?