Нашу веру поляки именуют «мужицкой». Папа как-то пояснил: наши предки ни в какую не хотели переходить в католичество, и чтобы оторвать нас от православия, иезуиты придумали новую веру. В основном православную, но с признанием Папы Римского главой Церкви. Нам оставили всех православных святых, и молитвы наши читаются на родном языке, но мы также чтим и католических святых, и их праздники. Эта вера укоренилась в простом народе и стала «мужицкой». Папа говорит, что вера наша сохранила народ наш в самые трудные века. Мы нашей верой, как щитом, отгородились от соседних народов. И никто не смог пробить этот щит, потому что Господь наш, Иисус Христос, благоволит нам.
У нас в Галиции все семьи большие и очень дружные. Так уж повелось издавна. Вот и в нашей семье пятеро детей. Самая старшая – моя сестра Марта. Ей уже двенадцать. Воображает себя совсем взрослой и следит за порядком в доме. Следующий по старшинству я – Федор. Мне десять лет. И у меня еще два младших брата – Сашка и Василька. Сашке восемь, а Васильке – пять. Да еще младшая сестренка, Владимира, Владька. Ей шесть годиков.
Мама и папа очень любят друг друга. Папу беспокоит мамино здоровье, а мама себе места не находит, когда папа исчезает по своим делам. И мне кажется, что наша семья еще пополнится новыми братиками и сестричками. Лишь бы мир пришел на нашу землю. А еще у меня есть дед Михаил и бабушка Розалия по отцовской линии, и дед Владимир и бабушка Катерина – по маме. Дед Миша и баба Роза живут в городе Стрый, а дед Володя и баба Катя – в нашем селе, на соседней улице.
Дед Михаил – земледелец, агроном. Он следит, чтобы крестьяне правильно использовали свои наделы. Раньше, во времена императора, он получал жалованье, но теперь и ему и всем нам жить стало гораздо труднее. Дед Владимир – священник, как и мой папа. Когда я болел и не ходил в школу, то некоторое время жил в его доме. Бабушка Катя ухаживала за мной, а дед следил за моими уроками. У нас среди родни много священников-униатов, учителей и агрономов. Я пока еще не решил, кем стану. Но если мне придется бороться за освобождение Украины, то я изберу только этот путь, как бы труден он ни был.
В Стрые есть мужская гимназия, украинская. Польских гимназий много, а вот украинская – одна. Конечно, украинским детям можно учиться и в польской гимназии, на польском языке. Так многие и поступают. Но мои родители решили, что их дети пойдут только в украинскую гимназию. Так что ближе к осени меня отправят в Стрый к деду Михаилу и бабе Розе. Я очень рад, что буду учиться, как все дети. Моя сестра, Марта, уже проходила год в школу для девочек при духовной семинарии в Стрые. Она станет учительницей.