Раул провел всю ночь в беседах с Асклепиусом и лишь под утро поднялся к родным. Мать всё так же лежала. Оквина уже била нервная дрожь. Он был бледен и слаб. Не отходя от матери, он не ел и не пил.
– Оквин, иди сюда, – сказал брат уставшим голосом.
Мальчик поднял заплаканные глаза. Черные круги говорили об очередной бессонной ночи.
– Я не отойду от мамы, иначе… иначе она уйдёт, как папа.
– Она уйдёт, если мы не поможем ей остаться.
– Как это сделать?! – воскликнул Оквин.
– Иди сюда.
Братья вместе вышли за дверь.
Раул выглядел не многим лучше брата. Обычно аккуратно зачесанные, волосы были спутаны. Скулы стали выпирать сильнее. Под глазами выделяются тёмные мешки.
– Ты всё понял? Раз так, тогда смотри и подыгрывай.
Дверь в спальню заскрипела. Ещё минуту юноша колебался, собираясь с духом. Наконец, последняя тень сомнения и усталости исчезла где-то глубоко внутри, и он подошел к лежащей матери. Всё таки нелегко.
Он не раз уже прогонял в своём сознании этот эпизод, проигрывал, подчищал. Ему казалось, что всё спланировано. Но на деле оказалось всё совсем по-другому.
Раул через силу выдавил из себя некое подобие улыбки. Осторожно подбирая слова, он начал тихим и ласковым голосом. Он не помнил, с чего начал этот разговор. Подбираясь к самому важному, он начал замечать, будто не сам говорит, а слышит свой голос со стороны. Голова раскалывалась. Тело начинало ныть.
– Мам, я разговаривал с нашим лекарем… Он вчера был у своего наставника. Люди говорят, учитель Асклепиуса знает всё, а умеет и того больше. Так вот, этот учитель почувствовал, что наша Геля жива. Она жива, ты слышишь? Жива, но нуждается в помощи. Мам, пойми, не время уходить. Ты нужна миру. Ты нужна мне. Помоги мне помочь Геле, прошу тебя…
Оквин бесшумно рыдал за дверью. Он потерял отца еще будучи маленьким мальчиком, потом потерял любимую сестру, а теперь может потерять еще и мать. Он горько плакал и не знал, что сейчас, в комнате, взгляд самой близкой ему женщины стал на секунду более осмысленным…
Гнедой конь остановился перед деревянным строением. Хозяин спрыгнул на землю и снял узду. В глазах уже не плясали искры, но голова все еще отвратительно кружилась.
– С ума сойти, – пробормотал юноша, опускаясь на траву рядом с домом.
Конь медленно поплелся к корыту с ключевой водой. Всадник смотрел как завороженный на мощные глотки воды, выступающие через шкуру животного.