Мне же лично он насмешливо-сурово порекомендовал пропустить поход в клуб, когда я высказалась насчет того, что мы не успеем к следующему занятию выполнить его задание с конспектом лекций. Учитывая, что первая с ним пара была во вторник, а вторая уже в среду, то мое возмущение имело право на существование. И мне было обидно: я что, произвожу впечатление отвязной тусовщицы? Я староста группы, между прочим! Хотя, думаю, пришла пора избавиться от этой ноши: я уже не та, что прежде. Пропускаю занятия и почти забиваю на учебу. У меня уже только за эту неделю двойка и тройка по эконометрике, и я так зла на Игоря Константиновича, хотя понимаю, что сама виновата, что не уделяю его предмету то количество часов, что он от нас требует. Мне надоело быть старостой – неблагодарная работа, да и постоянный стресс, связанный с необходимостью постоянно с кем-то говорить, наведываться в деканат, невольно подслушивать все грязные сплетни университета из уст противной секретарши, которая там сидит. Ведь с самого начала знала, что, став старостой, я не изменю себя: социофобия никуда не денется, как бы я ни старалась это в себе искоренить. Борьба с собой – это худшее, что я могла придумать. Жалею теперь, что взяла на себя обязанности старосты. В самое ближайшее время пойду и откажусь, пусть выбирают кого-то другого, я умываю руки.
Далее из произошедших событий: я узнала, что Алекс, вечно влезающая в неприятности из-за своей любопытной натуры, загодя до знакомства с Игорем Константиновичем вступила с ним в стычку и успела поссориться. Они наговорили друг другу гадостей, а Алекс, после узнав, кто стал нашим новым преподавателем, долго еще по этому поводу переживала. На ней лица не было, она так боялась, что несносный преподаватель на ней отыграется, что пошла к нему извиняться и… Алекс впечаталась в дверь, которую со всего размаху распахнул преподаватель. Не знаю всей истории, но, думаю, после этого они нашли общий язык.
Что насчет меня, я стараюсь забыть ночь прошлой пятницы. Но время от времени страшная в своих частых визитах мысль, что меня едва не изнасиловали, бросает в дрожь. Заставляет всю передернуться от того, что едва не случилось. Мне звонил Матвей, писал Леша, но я ни тому, ни другому не отвечаю. Алкоголь с тех пор выветрился, и я снова прежняя: у меня нет никакого желания поддерживать с кем-то дружеские связи. Я люблю одиночество, я срослась с ним, меня пока всё устраивает. Кроме одного: мне не звонит Дан. Почему-то подтачивающее душу желание его увидеть никуда не делось. Но ведь если бы я была ему интересна, то он бы связался со мной, не так ли?