‒ Я и без Алисы тебе скажу, меня одну и только меня.
‒ Они наносные? Их нет? Они овладевают хозяйкой и доминируют?
‒ Да, Володя, да!
‒ Получается, если стерве нанести овечку невинную, то она и станет овечкой, если больной нанести макияж здоровой женщины, то начнется оздоровление организма? Это очень интересно.
Володя был выдающимся экспериментатором, исследователем и аналитиком. Он понял смысл проведенного Алисой эксперимента, которая показывала большой палец и повторяла, он у тебя гений, настоящий гений.
‒ Алиса поставила тебе лайк и сказала, что ты гений.
‒ Ей тоже лайк и пусть продолжает, у неё великолепное будущее.
Алиса смутилась. Порозовела. Юля любовалась ею и начала гордиться, как будто причастна к талантам этой удивительной девушки.
‒ Расскажи, приняли разработчики нашу версию. Юля отключила громкую связь.
– Если ты готова. Мы начнем видеоконференцию.
Юля включила видеосвязь. Поздоровалась со всеми. Попросила слова.
‒ Коллеги, приветствую. Я вас не бросила в трудную минуту, а освободила от своего давления. Я стала невыносима настолько, что начала ненавидеть сама себя. Володя покрепче меня, вы в хороших руках и сами большие молодцы. Дима Карпов, я поверила в твой третий вариант и считаю его самым оптимальным, у тебя прекрасный коллектив, спасибо за работу, ты правильно понял мои требования и сделал то, что нужно. У всех прошу прошения за резкость, давление и строгость.
‒ Юля, я хочу вам казать, на правах старшего, вы делаете всё правильно и зря себя корите, ‒ слово взял Сергей Борисович Рахманов. Он действительно был самым возрастным специалистом в их, не маленьком, коллективе.
‒ Когда я стал начальником одела, в науке работало восемьсот человек, в нашем отделе двадцать пять. Отделов было одиннадцать. После перестройки, мы, начальники отделов, особо не цеплялись за своих сотрудников и вообще их проблемы нас не беспокоили. Чем меньше отдел, тем выше наша зарплата, мы за это держались. Я видел, как на моих глазах исчезали отделы. Радовался, что сам уцелел. Юля, мы ведь не плохие сами по себе люди. Но все оказались слабаками. Мне стыдно в этом признаться и тяжело, но это была подлая слабость.
‒ Когда через два года Борис Яковлевич дал тебе, молодому специалисту, лабораторию, самую козырную, мы удивились. Это была хорошая лаборатория, у нас были шикарные протеже на эту должность. Но Борис Яковлевич сказал, что впервые встретил человека со стратегическим мышлением, как у командарма. Он ведь был фронтовик. Нам было смешно, женщина со стратегическим мышлением. А когда через год ты свою лабораторию увеличила вдвое и стала кормить практически всю науку, мы поняли его задумку. Он хотел после себя оставить отдел. Мы об этом не думали, а он думал. А когда ты защитилась, он спокойно ушел на пенсию и передал отдел тебе. Мы, великие ученые, почтенные ветераны труда, весело ждали твоего провала. Теперь в науке осталось пять отделов и двести человек. Семьдесят человек это твой, Юля, отдел. Ничего этого не было бы без твоего давления, строгости и твоей, необходимой во многом, резкости. Ты просто устала и я, пользуясь дружбой с директором, уговорил его издать приказ отгулять отпуска полностью. Вы с Володей должны отдохнуть, я не буду раскрывать всей интриги, но вам, перед броском, надо восстановиться. А бросок от нас всех потребуется. Это инсайд, но я на него решился, чтобы твое покаяние не было излишним. Ты всё делаешь правильно, Юлия Александровна.