Великий Архимед, с своими чертежами,
Прекрасней, чем солдат, зарезавший его.
Но жальче – тот солдат,
с безумными глазами,
И с беспощадной тьмой влеченья своего.
Мне жаль, что атом я, что я не мир —
два мира! —
Безумцам отдал бы я все свои тела, —
Чтоб, утомясь игрой убийственного пира,
Слепая их душа свой тайный свет зажгла.
И, изумлённые минутой заблужденья,
Они бы вдруг в себе открыли новый лик, —
И, души с душами,
сплелись бы мы как звенья,
И стали б звёздами, блистая каждый миг!
Наговор на недруга
Ворожба
Я ложусь, благословясь,
Встану я, перекрестясь,
Из избы пойду дверями,
Из сеней я воротами
Против недруга иду.
Позабывши о неволе,
Там, далече, в чистом поле,
Раноутренней росою
Освежусь, утрусь зарёю,
И зову на бой беду!
Белым светом обнадёжен,
Красным светом опригожен,
Я подтычуся звезда́ми,
Солнце красное над нами,
И в сияющей красе,
Как у Господа у Бога,
Из небесного чертога,
Алый день встаёт, ликуя,
Ненавистника сражу я,
Да возрадуются все!
Тише
Громки будут великие дела.
Сологуб, 7.8.14
Поэты, не пишите слишком рано,
Победа ещё в руке Господней.
Сегодня ещё дымятся раны,
Никакие слова не нужны сегодня.
В часы неоправданного страданья
И нерешённой битвы
Нужно целомудрие молчанья
И, может быть, тихие молитвы.
Рвань
Видали ль вы, братцы,
Какой у нас враг,
С кем будем сражаться,
Какой у них флаг?
Эй, красное войско!
Эй, сборная рать!
Ты ль смертью геройской
Пойдёшь умирать?
Китайцы, монголы,
Башкир да латыш…
И всякий-то голый,
А хлебца-то – шиш…
И немцы, и турки,
И чёрный мадьяр…
Командует юркий
Брюнет-комиссар.
Плетётся, гонимый,
И русский дурак,
Столкуемся с ним мы,
Не он же наш враг.
Мы скажем: ты с нами.
Сдавайся своим!
Взгляни, что за знамя
Над войском твоим?
Взгляни, как чернеет,
Чернеет насквозь.
Не кровью ль твоею
Оно запеклось?
Очнись от угара
И с Богом – вперёд!
Тащи комиссара,
А сброд – удерёт.
Погоним их вместе,
Дорогу, воры!
Мы к семьям, к невесте,
В родные дворы!
Всё она
Медный грохот, дымный порох,
Рыжелипкие струи,
Тел ползущих влажный шорох…
Где чужие? где свои?
Нет напрасных ожиданий,
Недостигнутых побед,
Но и сбывшихся мечтаний,
Одолений – тоже нет.
Все едины, всё едино,
Мы ль, они ли… смерть – одна.
И работает машина,
И жуёт, жуёт война…
Тогда и опять
Просили мы тогда, чтоб помолчали
Поэты о войне, —
Чтоб пережить хоть первые печали
Могли мы в тишине.
Куда тебе! Набросились зверями: