Вдали от северных широт
Дышу Италией давно.
Пора в далекий Альбион,
Пора в туманные края.
Но солнце, небосвод кроя,
Семи холмам несет поклон.
О Дева Светлая! Велик
И властен легких дланей взмах.
Горит в широких куполах
Твой трижды освященный лик.
Рим, я твой вечный паладин, —
Позволь к стопам твоим прильнуть
Но как же крут и долог путь –
Тот, что ведет на Палатин.
II
О, если бы я только мог
Предстать паломником смиренным
Пред фьезоланцем несравненным
На юге, там, где Тибр широк.
Иль пробираться вдоль ложбин
Над золотым изгибом Арно,
Зарю встречая благодарно
Под ясным небом Апеннин.
Через Кампанью – до ворот
По Via Appia упругой,
Где семь холмов, тесня друг друга,
Несут величественный свод.
III
Скитальца душу излечи,
Твой храм дарует упованье.
Здесь камень, легший в основанье,
Хранит небесные ключи.
Коленопреклонен народ
Пред освященными Дарами,
И гостия над головами
В резной монстранции плывет.
Дай лицезреть, пока живу,
Богопомазанника славу
И серебристых труб октаву
Позволь услышать наяву!
Мистическое торжество
Горит под куполом собора,
Явив для трепетного взора
И плоть Его, и кровь Его.
IV
Извилиста река времен.
Как знать – чреда бегущих лет
Иной в душе затеплит свет,
Окрепнет голос, обновлен.
Покуда стебли зелены
И не пришел для жатвы срок,
Покуда осени венок
Не лег в изножье тишины, —
Быть может, светоч мой горит,
Быть может, суждена мне честь
Не всуе имя произнесть
Того, Чей лик пока сокрыт.
Арона
Urbs Sacra Æterna[24][25]
О Рим! Круты истории витки!
Республиканский меч воздев над миром,
Ты грозным высился ориентиром,
Полсвета взяв в имперские тиски.
Но от жестокой варварской руки
Зенит перевернулся, стал надиром.
А ныне вьется флаг в просторе сиром
Трехцветный – Провиденью вопреки.
Алкая власти, некогда орел
К двойному свету рвался в синеву,
И мир дрожал перед твоей десницей.
В Едином ты величие обрел, —
Паломники идут склонить главу
Пред Пастырем, томящимся в темнице.
Монте Марио
Сонет на слушание Dies Iræ[26]в Сикстинской капелле[27]
Но, Господи, зардевшийся бутон,
Голубка и печальная олива, —
Любовь Твоя в них столь красноречива,
Что я не карой – кротостью сражен.
Тобою виноград отяжелен,
Ты – в звуках птичьего речитатива,
Гнездо свивает птица хлопотливо, —
Лишь Ты один пристанища лишен.
Приди, когда осенний краток день
И листья желтизной обведены,
Поля пусты, и одиноки – дали.
Когда снопы отбрасывают тень