Его круглое лицо в круглых очках налилось краской и, казалось, вот-вот лопнет от напряжения. Он громко и тяжело дышал, словно перед этим пробежал стометровку. В городе это его природное свойство всех раздражало. Борисычу даже выделили отдельный кабинет, чтобы не слышать его беспрерывного сопения и не бояться, глядя на него, что он того и гляди упадёт в обморок.
Я поёжился, стараясь отцепить прилипшую к вспотевшей спине рубашку.
– Да я не так много вообще покойников видел, – признался я.
– А это, Алексей, очень необычно, – Борисыч отчего-то усмехнулся и добавил: – Он как-то необычно лежал? Да, как будто его застрелили.
– Что?
– Касл, – пояснил он. – Фраза из фильма.
Я и забыл об этой его фишке. Миронов при каждой возможности начинал цитировать какие-нибудь книги, фильмы или высказывания великих людей. Большинство из источников, кроме Конфуция или Ошо, были мне неизвестны. Иногда я начинал сомневаться, что такие люди или фильмы вообще существуют, а не являются плодом мироновской фантазии.
– А по часам есть какие-нибудь мысли? – спросил я. – Ради них он и явился на почту.
– Вижу-вижу. Механизм ещё более необычный, чем состояние трупа. Тело мы сегодня же отправим судмедэксперту. Интересно, что он скажет. Я уже представляю его лицо, – Борисыч снова усмехнулся. – Надеюсь, личность хотя бы смогут установить. От неё и станем двигаться дальше. Ты согласен?
– Само собой. Надо поднять архивы. Ведь ключи от ячеек не выдавались кому попало. За каждым ключом числился определённый владелец. Про часы больше нет никаких мыслей?
– Есть одна, – Борисыч поднялся во весь рост, задышал ещё чаще и, достав из кармана пузырёк с розовыми таблетками, положил одну из них в рот.
– Не пью больше, Алексей, – объяснил он. – Зашился. Пилюли вот ещё прописали.
– Давно?
– Со вчерашнего дня. Сразу, как ты позвонил и меня определили на это дело.
– Серьёзный шаг.
– Необходимый, Алексей. По-другому нельзя.
Было что-то в облике Анатолия Борисовича совершенно новое, чего раньше я в нём не замечал. Его полное тело с короткими ножками, казавшееся всегда смешным, теперь обрело какую-то особенную монументальность, какую-то медвежью стать, от которой веяло внутренней силой. Даже выражение лица изменилось – сделалось строже, воинственней и, несмотря на круглость, острее.
– В общем, – добавил он, – часики мы оставим себе. Ни к чему они этим балбесам. Попробуем попозже разобраться в их назначении. У тебя в отделе имеется сейф?