– Нет. Мне помнится, что, наоборот, в семье у нас стали появляться лишние деньги. Отец мне даже на пятнадцатилетие купил спортивный велосипед. Знаете, со скоростями такой и с тонюсенькими колёсами. Я ещё собирался к нему из Перволучинска на работу в гости приехать. Но он запротестовал. Говорит, все спицы повылетают, потому что дорога тамошняя для таких колёс не предназначена.
– Деньги, говоришь? Это странно. Потому что карьер почти не работал. По крайней мере, официально. Дамба, через которую на Перволучинск дорога шла, стала разрушаться, не выдерживала уже гружёные песком «КамАЗы». Город составил смету, и получилось, что не выгодно эту дамбу восстанавливать – песок с гравием ремонта не могли окупить. Попытались проложить через лес подъезд до Лазарева – через деревню там одна ветка железнодорожная проходила для товарных составов, но и с этим не справились, бросили, не сделав и трети. Однако карьер не закрывали. И кроме того, как мы теперь знаем, обустроили на почте депозитарий. Спрашивается, ради чего работать в две вахты, если нет возможности вывезти куда-либо свою продукцию? Откуда деньги у Мистера Биста?
– Что?
Борисыч улыбнулся. Я попался на очередную его цитату.
– В общем, Алексей, – продолжил Миронов, – тебе бы съездить в этот Билимбай и хорошенько так потрясти Гарина.
– Непременно съезжу. В выходные. Управлюсь за два дня?
– Не управишься. Два дня только в один конец на поезде. Но на этот счёт ты не переживай. Я тебя подстрахую, когда вернусь из Перволучинска. Пару деньков подежурю в Подковах вместо тебя.
– Спасибо, товарищ капитан.
– Как-никак, мы по «делу о японских часах» в одной упряжке до тех пор, пока начальство не прикажет упрятать его в архив. Так что ещё как минимум неделя у нас есть.
Наконец мы добрались до погоста.
Борисыч присел на лавочку, тяжело дыша и без конца вытирая с раскрасневшегося лица пот.
Я прополол могилу, успевшую немного зарасти травой с тех пор, как я был здесь последний раз.
Я думаю, что Миронов решил прогуляться больше из-за того, чтобы никто не помешал нашему разговору о его неожиданных сведениях о карьере. Впрочем, имена на плите он всё же внимательно прочитал и сверил со списком.
После этого мы вернулись в отделение. Время на часах стремительно приближалось к семи.
Я попытался снова дозвониться до Лены, но трубку на другом конце так никто и не взял. Я понимал, что с каждым часом упускаю возможность нашего примирения. Наверняка она ждала моего приезда и хотела смотреть мне в глаза, когда я буду объяснять ей, по большому счёту, малообъяснимые вещи. Меня это не смущало – я прямо сейчас готов был отправиться в город и всю ночь напролёт петь серенады под окном Лены. Но обстоятельства будто возвели стену на пути к Перволучинску. Да и сил у меня почти не осталось.