– Тогда вы сядете на десять лет, я вам это обеспечу. Кому вы нужны после десяти лет в тюрьме. Вам за пятьдесят, есть семья, дети, родители – старики ещё живы, бизнес. Думайте. Я дам вам ваши показания, вы их подпишете и подтвердите в суде. Всё просто! – растаяв в улыбке, закончил следователь.
– Это подлость, и просто для вас, – тихо проговорил я, опустив голову в пол, не желая смотреть в глаза этому мерзавцу.
Это его не удивило, он был и к этому готов. Не прощаясь, он вышел из кабинета.
Я погрузился в раздумья. Через несколько минут за мной пришёл постовой, надев наручники, вывел из кабинета. Проходя по коридору, я увидел ждавшего меня следователя. Не останавливая меня, он произнес:
– Я зайду завтра, думайте. Другого шанса я вам не дам.
Люди бывают злыми и только от этого у них свои подлые радости.
Жизнь изменчива, во взлётах и падениях мы сами поворачиваемся в сторону бури или штиля. Боясь этого, пытаемся не замечать, не принимать надвигающиеся изменения. На всё есть наша свободная воля! Мне надо было думать, думать о своём будущем и ответ у меня уже был готов, безо всяких сомнений и раздумий.
Каюсь – гремело во мне, как удары колокола
Сутки пролетели в монастыре незаметно. Ходил на службы, читал, помогал на хозяйственном дворе. В монастыре всё размеренно, неспешно, понятно на первый взгляд. Для меня монастыри под завесой некой тайны, мною ещё не распознанной, и с каждой минутой ожидаешь раскрытия её. Вернее сказать, чувствуешь душой. Я часто стал слушать себя, своё сердце, обращаясь к себе. Наш лукавый ум умело уводит от главного, скатываясь в мелочность мирской жизни и искушений. Я же учился слушать своё сердце, первые ощущения от него, пропуская через свою душу и свод Христианских правил.
Придя на вечернюю службу, как обычно, встал у входа вблизи притвора. Люблю это место, с него видно весь храм, спины людей, все иконы. Меня такие места не отвлекают. В храме было три женщины, ожидавшие на лавочке начала. Служба началась.
Мирный, неспешный тон пения монашеского хора, четкие слова священника наполнили всё вокруг теплотой родного дома. Я пытался молиться, вслушиваясь в слова. Батюшка был мне знаком, это он служил в Новогоднюю ночь, и я со всей семьей исповедовался у него. Это давний друг одного из настоятелей храма в Симферополе протоирея Димитрия, я видел его там, но личного знакомства с ним не имел. Службы его мне нравились, были понятны его четкостью речи, неспешностью. Он был молод, лицо доброе, для меня смешное. Хороший батюшка, настоящий.