– За что, что происходит?! – только это сейчас крутилось в моей голове.
Сегодня был праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, который я планировал встретить радостно, в монастыре. Господь уготовил другой путь и встречу с иным настроением и мыслями.
Тюрьма не исправляет человека как исправительное учреждение, она его пытается подавить как личность. Заставляет страдать через лишения привычного образа жизни, нормальных бытовых условий, уважительным отношением со стороны режима. Твоя вина ещё не доказана, но ты уже изгой общества с клеймом преступника. Ты должен страдать, быть униженным! Этот отпечаток липкой грязи ложится и на твоих близких людей, пачкая чистых, ни в чём не виноватых, подставляя под незаслуженные обвинения, осуждения и домыслы.
Вижу надвигающуюся беду в своем сердце. Не скрытая злость на Бога, в словах: «Где Он, его милость и любовь ко мне». Так бывает в обиде: начиная роптать, проверяешь остатки веры у себя. Вот она, пропасть твоего маловерия. Ещё вчера ты верил, ждал помощи и утешения, сегодня ты можешь потерять веру и себя в ней. Как долго ты шёл по этому пути распада, в какой момент появилась претензия к Нему?
– Ну, где же Ты, мой Бог? Мне плохо!
Я почти был счастлив, от этих малых удобств
Ночь после суда была без сна, мысли не давали покоя. Болела спина, неудобная для меня поездка откликнулась ноющей болью в моей не самой здоровой спине. В камере холод, доски жгут мои кости своей жесткостью, я третьи сутки не раздеваюсь, сплю одетый, тело просит чистоты. Один, жду сокамерника, тяготит одиночество и раздирают душу тягостные мысли. Сигарет нет. Всё плохо. Разбудило меня лязганье открывающейся двери. Это проверка.
– Встать! – с ходу начал орать краснолицый прапорщик, который в первый день меня принимал в ИВС.
– Почему не встаёте и отказались от еды? – офицер говорил со мной, не заходя в камеру.
Только сейчас я понял, что мою спину заклинило, и острая боль не даёт мне возможности встать с нар.
– У меня болит спина, встать не могу, – проговорил я, понимая, что доверия к моим словам у них не будет.
– Слышишь ты, кусок дерьма, вставай, пока тебя я за ноги не стащил на пол, – заорал прапорщик.
– Ты, мне завязывай играться, тебя жизни научат быстро, это тебе не дома, – не прекращал краснолицый.