– Где же ты была эти три тяжелых года? Указала ли ты хоть кому-то этот путь? – сощурился конунг.
– Боги не даровали мне бессмертие, – поморщилась Улла. – Без него сложно сражаться с целым миром властных мужчин.
– Выходит, я избран, чтобы защитить тебя? Поэтому тебе нужна моя армия и моя власть?
Улла гордо вздернула нос.
– Твоя власть мне не нужна. У меня есть моя, и она куда больше. Ведь я избрана не только править, но и говорить с богами. Я – последняя связующая нить между ними и людьми. Теперь я сама – все боги разом. После их смерти, когда огонь и снег отступят, а люди возродятся, они будут говорить обо мне, пока у них будут для этого языки. – Улла улыбнулась такой пронзительной и жаркой улыбкой, что Скалль ощутил приближение огня Муспельхейма – вёльва пылала яростью, властью и силой.
Скалль сощурился:
– Значит, тебе нужна только моя защита?
– Не зря ведь боги сделали тебя бессмертным. Чтобы ты мог защитить меня.
– А я-то думал, что мне предназначено защищать всех людей.
– Конечно. Но в видениях я была рядом с тобой, – улыбнулась Улла. – Я была прикрыта твоей спиной от людей и чудовищ.
– Что еще ты видела?
– Все, что хотели показать мне боги.
– Ты видела, что будет в конце? – прошептал Скалль с дрожью в голосе. Улла поняла, что это будущее ему неведомо.
Она промолчала, а глаза ее опустились.
– Что? – нетерпеливо прошипел Скалль. – Говори же мне, вёльва…
Но Улла не успела ответить, оставив конунга гадать: было ли ей видение о том, как закончится эта война, или нет. Земля содрогнулась. Медленно, протяжно. Стены затряслись, с потолка посыпалась пыль, а пол стал уходить из-под ног. Мелкие предметы вроде серебряных кувшинов или шкатулок, набитых украшениями, повалились со своих мест. Улла прижалась к кровати, хватая Скалля за колено. Он же в свою очередь сжал кулаки, будто стремясь ухватиться за воздух, и ждал, что вот-вот небеса обрушатся на них.
Но этого не произошло. Когда дрожь стихла, за ней сразу пришла вторая волна, как те, что накатывают на скалы, сотрясая их. И затем еще одна волна дрожи, но уже слабее. Словно кто-то встряхивал полотно земли как одеяло.
– Боги, – сразу поняла Улла, когда перестало трясти. Она была напугана.
– Это было в твоих видениях? – спросил Скалль сдавленно.
– Я вижу и слышу многое, конунг. Но такого не припомню, – выдохнула она.