– Ради бога! – кричит Нил, удерживая ногой собаку на расстоянии. – Как долго она там торчит?
– Всего несколько минут, – врет она, с ужасом наблюдая, как собака елозит лапами по плитке.
– Там же льет как из ведра!
Она открывает рот. Яростное неповиновение, поднимающееся откуда-то из глубины души, так и подмывает напомнить ему, что это Солфорд, Большой Манчестер, одно из самых дождливых мест в Англии, но прикусывает язык. Дело не в почтовом индексе. Она забыла о собаке, вот и все. Это на ее совести.
– Фритюрница горячая, – говорит она, хватаясь за полотенце. – Давай я приготовлю ужин, а потом…
– Забудь, я пойду в закусочную. Приберись к моему приходу, если, конечно, ты вообще способна на это.
Он топает через дом, сыпля ругательствами себе под нос, и захлопывает дверь с такой силой, что рамка с фотографией со стены в прихожей падает и разбивается.
Это снимок с их медового месяца в Бенидорме. Сара вздыхает.
Довольный пес катается по кафелю, размазывая принесенную грязь, Арчи продолжает плакать в гостиной, а Ханна настороженно смотрит на мать широко распахнутыми глазами.
Превозмогая боль в коленях, Сара опускается вниз, становясь вровень с дочерью, и рукой приподнимает ее подбородок. Несколько мгновений она пристально смотрит на Ханну.
– Все ради тебя, мое чудо. Ты придаешь всему этому смысл.
Ханна не понимает – ей нет еще и трех лет, – но целует указательный пальчик матери и улыбается. И как всегда, это делает все чуточку лучше.
Ной Дюран никогда прежде не бывал в месте, подобном этому. Он ведет себя так, как будто для него в этом нет ничего необычного, но почти уверен, что его выдает в том числе и пиджак, который он надел впервые с похорон отца.
Этот отель Shangri-La расположен в одном из самых престижных районов Парижа. Его построили в 1896 году для принца Ролана Бонапарта. Ной вырос в предместье Парижа за много миль отсюда, среди жителей магрибского происхождения. Знаменитые трущобы. По правую руку от него – София, богиня красоты и почему-то его невеста, но она этого о нем не знает.
София эстонка, прожила здесь всего год, ее французский пока слабоват, так что консьерж говорит с ними на английском, их втором общем языке. Консьерж – невысокий мужчина с усами, зовут его Паскаль. Он жестами показывает на стены этого великолепного зала, от пола до потолка украшенные латунными деталями, но сам почти не сводит глаз с невероятного тела Софии. Ною не удается скрыть горечь, хотя он вовсе не удивлен такому вниманию. Он все еще не может поверить, просыпаясь каждое утро с ней рядом.