– Что за глупости! – судя по интонации, мама начинала выходить из себя. – Почему ты всегда противоречишь?
– Потому что! Тебе надо – ты и наряжайся! А я – не хочу!
Саша понимала, что перегибает палку. Но отступать было некуда. Иначе придётся идти на свадьбу в этом кружевном ужасе из коллекции вечерних нарядов для маленьких лебедят.
Ба тем временем набрала Полину и слушала в трубке гудки, с интересом изучая разводы кофейной гущи на дне чашки. Она отчётливо видела двугорбого верблюда и пушкинский профиль. Полина не отвечала. Ба не сдавалась. Она повернула чашку под другим углом и задумалась: что означает этот кекс с вишенкой и дохлый кролик?
– Алё! Да! Вера Васильевна! – вдруг заорала трубка. – Что случилось?!
– Гос-споди, Полина! Чего кричишь?
– Волнуюсь потому что! День такой!
– Не психуй. Это только когда первый раз женишься, с ума сходишь. А потом – нормально. Мой муж всегда так говорил.
– Хорошо. Постараюсь, – с трудом выдавила Полина.
– Всё равно у тебя голос какой-то… придушенный, – беспокоилась Ба. – Держись, Полинка! Это не навсегда! Даже если тебя ввинчивают в платье невесты, как штопор! Или наматывают на бигуди!
Полина, которой в данный момент делали маникюр и укладывали лаком локоны, вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться, совсем как мама, ведь у них был один педагог по вокалу.
– Вера Васильевна. Просто скажите: у вас всё нормально?!
– Да. Нет. Я передумала, – заявила Ба. – Зачем мне букет невесты? Я и так пользуюсь успехом у мужчин!
– Не пугайте меня!
– Короче, сделка отменяется.
– Но вы не будете молчать всю свадьбу просто так! Я же вас знаю! – в голосе Полины звучали панические нотки.
– Разумеется, не буду! Это шантаж. Тебе нужно сделать вот что…
Тем временем мама с Сашей разошлись не на шутку. Из спальни доносились яростные крики.
– Что за ослиное упрямство! Ты совсем как отец!
– Ну и отлично! Я тогда вообще никуда не пойду!
Сашка пробежала мимо кухни и скрылась в своей комнате, шарахнув дверью. Ба скороговоркой пробормотала Полине:
– По рукам! Всё. Пока! – И дала отбой.
На цыпочках она подошла к комнате внучки и приоткрыла дверь. Саша сидела на кровати по-турецки с планшетом в руках.
– Не надену! И не проси! – отрубила она, не поднимая головы.
– Да ради Бога! Не надевай!
– …а-а, это ты.
Сашка оторвалась от планшета и посмотрела на Ба. За последние два года глаза Саши из светло-серых с яркими искрами превратились в тусклые, металлические. Будто перегорела лампочка внутри.