– Что, господин следователь, помчишься дело расследовать? Застоялся за пять лет, – жена распахнула платяной шкаф и, полная сарказма, постучала по тремпелю, на котором побрякивал медальками парадный мундир полковника юстиции.
Намёк был прозрачен: в прежние времена Заманский под видом оперативных дежурств и засад не раз и не два исчезал из дома на несколько суток.
– Да нет никакого дела! – буркнул он. – Зиновий сам… свёл счёты с жизнью.
Сконфуженная жена задвинула мундир на место. – Значит, не смог-таки без неё, – завистливо рассудила она. В глазах читался упрек: ты-то, случись что со мной, небось, живо отхватишь бойкую бабёнку, да и заживёшь в своё удовольствие.
– Вешаться бы точно не стал, – подтвердил её худшие опасения Заманский.
Не в силах снести такую обиду жена вспылила.
– Прям завтра и полетишь? Уж забыл, что обещал Аську свозить на Мёртвое море. Она ткнула пальцем на комнату, в которой отсыпалась дочь. – Мёртвое море может подождать! – огрызнулся Заманский. – Это мертвец может подождать! – Никто ждать не будет, – на пороге своей спаленки в пижаме потягивалась со сна дочь. Девчушка, которую пять лет назад ввезли они в Израиль шустрым пятнадцатилетним огоньком, вытянулась и обратилась в стройную, много выше приземистых родителей, рыжеволосую деву. Только-только отслужила она в Израильской армии. Впереди ожидали каникулы и – мамины кнедлики. Так полагал Заманский. Своенравная Аська рассудила иначе. – Я лечу с тобой в Тулу, – объявила она отцу. – Пора побывать на исторической родине. Заодно одноклассниц бывших повидаю. Ссылки на мрачный повод поездки действия на упрямую Аську не возымели. Да и жена тут же поддержала её. Присутствие дочери было для неё гарантией, что, оказавшись за две с половиной тысячи километров от дома, блудливый муж будет, хоть под каким-то, но присмотром.
Долговязый следователь Лукинов, примостившись за ломберным, восемнадцатого века, столиком, корпел над протоколом осмотра места происшествия. Краем уха прислушивался к телефонному разговору, что вёл сын покойного, двадцатипятилетний очкарик Лев Плескач. Длинный и нескладный, как пожарная кишка. Дождался, когда он разъединится.
– Не с Заманским, часом, разговаривал? – полюбопытствовал Лукинов. Лёвушка, несколько удивленный, кивнул. – Приезжает, стал быть? – Они с папой друзьями были. – Что ж? Имеет право. Граница пока не на замке, – непонятно констатировал Лукинов. В следующую секунду, ощутив приближение рвотных потуг, нашлёпнул на нос влажный платок.