– Я недавно прочитал, что в «Матрице»… Вы же смотрели «Матрицу», Жан? Все три части? Вы обратили внимание: первый фильм – он крутой, ну реально культовое кино, с мощной идеей и великолепно закрученным действием, а вот продолжение…
Словно Вачовски скуксились и перепоручили написание сценария кому-то другому. Эта дурацкая битва машин, Нео вдруг начинает творить чудеса в реальном мире, причём никто не объяснил, как это у него получается, с чего вдруг. Этот финал с восходом солнца и архитектором, который обещает свободу тем, кто убежит из матрицы… Бред и разочарование сплошное. Но я прочитал, что оригинальный сценарий продолжения был по-настоящему жёстким и концептуальным. Просто Вачовски пошли на поводу у продюсеров.
Итак, в оригинальном сценарии, после битвы машин и после того как Нео разрушает агента Смита изнутри, войдя в программу, он погибает, да, это так и осталось. Но в самом конце, после перезагрузки матрицы, зрители снова бы увидели бесконечные поля, на которых в колбах, в питательном растворе, спокойно спят и Нео, и Тринити, Морфеус, все жители Зиона. Сам Зион – это тоже матрица. То есть «избранный» – это программа матрицы, которая просто даёт людям надежду, стравливает пар, снимает напряжение, понимаете? Поэтому Нео и в так называемом реальном мире мог творить чудеса…
Правда, страшно? Не убежать, выхода нет. Тешишь себя надеждой, что вот он, мессия, пришёл, чтобы спасти мир, изменить его. А это всё сон… И мы сидим сейчас, говорим, что-то выясняем, а на самом деле спим. И я ещё подумал: а вдруг наши сны показывают нам нашу настоящую реальность, ту, в которой мы находимся по-настоящему?
Ведь во сне ты всегда оказываешься в странных, непривычных местах, ну я в тех снах, которые помню, всегда оказываюсь в мрачном городе, где на серых стенах потёки от дождя, улицы пусты и туманны. А вчерашний сон, он странен тем, что я в этом сне хотел убить себя. Я – сумасшедший, слепой, хочу убить себя. Я даже не могу рассказать этот сон. Один «я» сижу на стуле, связаны мои руки, я невменяем, пустые страшные глаза, а второй «я» прячусь за дверью и в щель наблюдаю за собой. Там ещё ворон был, а тот «я», который на стуле, меня, второго «я», словно вынюхивал. И мне, второму «я» за дверью, было очень страшно, но я не уходил, не убегал… Мне важно было получить какое-то знание, он что-то должен был сообщить и сделать важное, то, что может изменить мою жизнь.