– Что случилось, Дима? Скажи, я должна знать… правду. Ты заболел на самом деле?
Димке ничего не приходило на ум, поэтому он сказал:
– Я шел. Поскользнулся, упал. Очнулся – гипс. И у меня там не закрытый, а открытый перелом.
– Что с тобой, чем он болен, Катя? – взяла вторую руку своей озабоченная Илона.
– Он сказал, что заразный. Не трогай лучше, – посоветовала Катька, сверкая глазами.
Руки Илоны тут же отпустили и спрятались за спину.
– У меня стригущий лишайник! – проворчал Дима и побрел к берегу.
Карман его сильно дергался. Лягушка почуяла воду и попыталась сбежать.
– Он заразился от мышей, съел мышиные лапки, – ехидно сказала Катька, и вызвала какое-то ослиное икание от Илоны, – Случайно в картошке попались. Или вместо грибов, я что-то не поняла.
Тут Илона повалилась на Катьку от смеха, намочив её почти полностью.
– А что с его ногой? Дим, у тебя нога дрыгается в одном месте! – снова услышал он крик Илоны.
Он вспомнил про жабу, достал её из кармана выбросил в траву.
Девчонки обе завизжали и захохотали.
Его снова накрыли руки со спины.
– Дим, ты чего? Обиделся, да?
Он мог бы сказать что-нибудь, например: «Катя, мы с Илоной будем рады, если ты немедленно пойдёшь домой».
Или что поинтересней: «Я влюблен в Илону и собираюсь на ней в будущем жениться».
Но Димка решил помолчать.
– И все-таки, что это было? Ты всегда такой? – спрашивала Илона, отжимая свой хвост уже на берегу.
– Всегда! – согласился Дима, который не любил спорить с девчонками и вообще с женским обществом.
Он был раздосадован, что спасать никого не нужно было, новые кроссовки хлюпают, джинсы мокрые отяжелели и сползают, а всю дорогу подтягивать – стыдно.
Теплые руки Катьки, которая не купалась, а только постояла в воде, немного согревали его, но Димка уже начал дрожать. Они пошли по дорожке обратно. Илона позади, а Дима с Катькой впереди.
Темнота наступила быстрее, чем они увидели вдали первый дом деревни. Уже горели тёплым желтым светом маленькие окошки, начали песню сверчки, пищали молодые совята.
Остановившись перед первым забором, девчонки уставились на мокрого Димку.
Катька вздыхала и пыталась снять остатки тины, а Илона, молча, глазела на него. От этого взгляда казалось, что у него, как у кролика перед удавом женского рода, то есть удавихой, или даже удавкой, не хватит сил даже пошевелиться.