Тогда я пошел в свою комнату, улегся на медвежью шкуру возле кровати и затаился, как питон в ожидании добычи. Наконец папа удалился к себе в кабинет, и Стоян явился ко мне для переговоров.
– Послушай, старик, я все уладил, но… придется выполнить некоторые условия. Гм… И тебе, и… мне.
Я сел на шкуре, как шаман в чуме, и вопросительно уставился на Стояна.
– Ну, мне пришлось пообещать твоей Наталье Скорпионовне, что раз в неделю ты будешь делать на уроке короткие сообщения.
– Что-о?!! – я просто взвился с пола.
Стоян вытянул руки с выставленными перед собой ладонями и плюхнулся в кресло.
– Погоди. Я не все сказал. Во-первых, сообщения короткие, минут на пять. Во-вторых, ты выбираешь тему сам. В-третьих, я тебе приволок целый чемодан журналов "Вокруг света".
– Ну а ты, ты? – спросил я, задыхаясь от негодования. – Ты что пообещал для нее сделать?
– Я? Я обещал регулярно приходить в школу и узнавать, как у тебя дела.
Он сделал паузу, поставил локти на колени и уткнулся лицом в ладони. Потом поднял свою коротко остриженную иссиня-черную голову и, наморщив лоб, умоляюще посмотрел на меня.
– Ты думаешь, мне будет легче?
Я безмолвно рухнул у его ног, и мы долго молчали, объединенные общей печалью.
Впрочем, все окончилось не так плохо, как начиналось.
Я с удовольствием перечитал все журнальные подшивки, сделал пару сообщений, а Соляная Кислота поставила мне за них пятерки. Потом она заболела, а четверть окончилась. В конце концов, после долгих каникул я превратился в обыкновенного ученика. Почитывал на уроках "Молоток", списывал сам и давал списывать другим, но географичка смотрела на это сквозь пальцы.
Что же касается доктора Дагмарова, то, сделав над собой героическое усилие, он еще раза два пришел в школу, переполошив весь наш курятник и оставив романтическую память в сердце Натальи Семеновны, которой оказалось от роду двадцать шесть лет и три месяца.
Зато мы оба вдоволь наорались и настучались ногами, сидя перед ящиком, каждый раз доводя отца до приступа мигрени. Впрочем, отдавая дань его благородству, нужно сказать, что он не навязывал нам своей симпатии к "Детройту" и стоически ждал окончания чемпионата.