Одет Дон Хуан был в черные короткие штаны и белую, расстегнутую на груди рубаху, взамен башмаков – мягкие туфли. В руках держал он две шпаги.
– Вот оно что! Ты зря растрачиваешь силы, а потом не можешь выдержать больше пары атак. Ну же, одевайся, да поспеши!
Он кинул одну шпагу на постель Лепорелло и удалился. Слуга торопливо оделся.
– Сеньор, я готов.
– Входи же, не мешкай.
Лепорелло вошел и огляделся. Комната Дон Хуана походила скорее на келью. В ней имелось два окна, и сквозь них било теперь яркое солнце. Кроме кровати тут были полки с книгами, стол и одежный шкаф. Книги по большей части содержали сочинения мыслителей и поэтов. Одежда в шкафу была богатой, но неизменно черного цвета. Над кроватью висело старинное распятие, неподалеку лежали и четки. Тут Лепорелло подумал, что, судя по всему, Дон Хуан был добрым христианином.
– Нынче мы запоздали. Придется управиться побыстрей, а то не поспеем на первые лекции. В позицию!
Эх, до чего славно выглядит мужчина со шпагой в руке! Черный Боб, пользуясь тренированным и мускулистым телом Лепорелло, парировал удары и не мог нарадоваться собственной ловкости и удали. Но ему приходилось больше защищаться, ибо отвагой и сноровкой Дон Хуан его превосходил.
– Есть! – крикнул Дон Хуан, снова кидаясь в атаку.
Но тут послышался стук в дверь. На пороге вырос священник-иезуит. Дон Хуан отпрыгнул назад, изящно взмахнувши шпагой в знак приветствия. Лепорелло словно ненароком скопировал жест хозяина, ведь был он по натуре еще и шутом-пересмешником.
– Да ниспошлет вам Господь премного добрых дней, Дон Хуан!
– С чего бы им быть дурными, падре Мехиа. Что привело вас сюда?
По знаку хозяина Лепорелло удалился, но, бросивши тело слуги на топчан в передней, Черный Боб поспешно скользнул обратно.
Дон Хуан и его гость сели, при этом хозяин разместился на кровати, и иезуит начал говорить, кружа вокруг да около и постепенно приближаясь к главному: некий священнослужитель из их ордена только что прибыл из Севильи и привез дурные вести касательно отца Дон Хуана – дона Педро Тенорио, вот уже несколько дней как лежит тот прикованный к постели тяжелым недугом. Лет ему немало, и худшего можно ожидать со дня на день. В свете этих печальных обстоятельств иезуит явился предложить свои услуги.
– Ведь, как нам известно, вы полагаете посвятить себя служению Богу.