Он и сам не искал прикосновений. Правая рука была заложена за борт сюртука, левая – за спину. Внук, едва завидев деда, вскочил с софы, отступил на подобающее расстояние и высоким голосом, несколько более высоким, чем хотелось, принес свои поздравления. Ответа он не получил. Задуманное обращение Артура свелось к неясному бормотанию. Они стояли треугольником, каждый в двух шагах от другого, и было тихо.
Величественную позу принял старший из трех, в сюртуке, длинном, рыбно-серого цвета, вниз от бедер даже с некоторым подобием клеша: невольное напоминание об исчезнувших завсегдатаях отшумевших скачек. Если отвлечься от умышленно заложенных складок, сюртук не скрывал под собой ни одной пустоты, ни одного признака усыхания, даже икры и те наличествовали. Потомки опустили взгляд. Как хорошо их сделали, как отважно их носят! Залезть в узкие, однако целиком заполненные брюки, для гарантии формы подвести под ступню штрипки – уже одно это оправдывало длительность их ожидания.
Когда молчание достаточно затянулось, Артур вспомнил про пакетик в кармане своего пиджака. Он попытался вручить пакетик в первозданном виде – но тщетно: пришлось ему самолично развязывать ленту, разворачивать бумагу и выставлять на свет серебристый блеск шкатулки. Лишь тут Балтазар извлек руку из-под борта. На свет показалась рука без выраженной истории, будь она чуть поуже да ногти чуть поострей, ее вполне можно бы принять за дамскую. Неперетрудившаяся рука – это увидел бы каждый и одновременно признал бы, что выглядит она сверхчувствительной со светло-голубыми, резко проступившими жилами. Волосам она произрастать на себе не позволила либо была выбрита – Андре не мог этого решить. У Артура же, который это знал, были заботы поважнее.
Рука между тем произвела хватательное движение, впору даже сказать, что она выпустила когти, но кто мог бы довериться внешнему впечатлению? Наш Балтазар радуется, подумали они, потому что видит свое поблекшее, покрытое пятнами лицо в металлическом зеркале. Затем, однако, он взвесил шкатулку на ладони, и она явно показалась ему чересчур легкой, чтобы представлять какую-то ценность. Наш Балтазар недоволен. Он понюхал деревянное нутро шкатулки, содержание отсутствовало, и одаренный продемонстрировал это более чем наглядно. Даже беспристрастный внук испытал некоторое смущение. Но Артур – заклинающий жест – и действительно, он пробормотал: