– И нашей семье было непросто. Они переехали в эту деревню в военное время, а родились за Бугом, в Польше. Местные помогли обосноваться. Но у нас было две курицы, а у Агафьи ни одной, вот он и поделился. А когда ее дети подросли и поступили в институт, твой дедушка, он работал портным, перешил единственную рубашку на два воротника и манжеты. Под пиджаком были голые спина и живот, зато свежие накрахмаленные детали гардероба придавали опрятный вид. Нелегкое было время. С тех пор и приходит к нам баба Агаша на сбор урожая, помочь собрать хотя бы одну корзину.
– Мой дедушка поляк или белорус? – девочка сверлила маму глазами, горящими от миллиона новых вопросов.
– Твой дедушка – человек. Все люди – братья.
– Но-о-о-о-о, – громко прозвучал призыв к работе, и все засуетились, оставив беседы и размышления позади, присыпая их плодородным черноземом.
Некоторые блюда имеют свою сезонность, и в этом есть своя магия. Осень для меня – время румяных сырников. В то хмурое ноябрьское утро я стояла у плиты, скучая по летним солнечным дням. Перевернув сырник, я вдруг увидела обратную сторону одного детского воспоминания.
Нас с сестрой, по обыкновению, привезли на осенние каникулы к бабушке с дедушкой. Янина Тимофеевна сразу же отправила Владимира Степановича за творогом, чтобы побаловать внучек своим коронным блюдом. Но что-то пошло не так, и дедушка вернулся из магазина с глазированными творожными сырками, которые не так давно появились на прилавках. Их было полкило.
– Как же я из этого сырники приготовлю, Володенька?
– Ох я, старый дурак, подумал, что творожные сырки еще лучше для сырников.
Сидя за столом, попивая чай и уплетая сырки, все долго смеялись над дедушкой. После мы частенько рассказывали этот случай знакомым.
Только в тот обычный день, когда у ног бегали дети, а муж с остывающим кофе сидел в телефоне в ожидании завтрака, в момент переворачивания уже подрумянившегося сырника, вдохнув сладкий аромат, я осознала, что Владимир Степанович просто очень любил Янину Тимофеевну. Как же он довольно и гордо улыбался, когда она, пусть и слегка бухтя на его оплошность, отошла от плиты и села рядом с ним и внучками завтракать.
Это была не оплошность. Это был поступок.
Лика недавно переехала из Нижнего Новгорода в Анапу в надежде стать счастливее благодаря большему в этом городе количеству солнечных дней. Однако, несмотря на ясный осенний день, сегодня она была в еще более понуром состоянии, чем обычно. Семинар, закончившийся час назад, ни к чему не мотивировал, а наоборот, вогнал в еще большую депрессию. Лику расстроил даже не коуч, не имеющий жизненного опыта и оторванный от реальности, а похожие на стадо овец слушатели, которые с вожделением внимали каждому слову шарлатана, даже конспектируя никчемное сотрясение воздуха. Когда специалист добился высот, это нужно для какого-то мирового замысла. Но массовые профанство и некомпетентность, неспособность анализировать говорили о перерождении человека разумного в новый, для Лики неприемлемый, вид.