– Notlācauh20 …> [15] – раздался глухой, потусторонний голос в голове Маниша.
Ведун с удивлением смотрел на Вэла и видел, что тот молчит, все еще находясь в глубоком трансе. Голос, ответивший ему сейчас, Вэлу не принадлежал, слово, произнесенное им, не было Манишу знакомо. Он знал только, что слово это древнее; настолько древнее, что оно отдавало силой, способной соединить небо и землю. Проявление такой силы могло означать, что они заглянули за границы ока и их предупредили об этом. Маниш испугался, не зная, что делать дальше: продолжить вытаскивать ответы из омута памяти Вэла или прекратить вторгаться в запретное и разбудить его. И подумал он так: сила не убила меня, не убила его, значит, она разрешает мне помочь ему – и не стал будить Вэла. Решившись на новый вопрос, ведун на всякий случай зажег перед собой огонь в большой металлической чаше, наполненной горючей маслянистой жидкостью.
Рядом с Вэлом он воспламенил две таких чаши – по одной с каждой стороны от него. Слово, прозвучавшее в его голове, веяло той давно забытой древностью, в существование которой сейчас было трудно поверить и в которой считалось, что огонь очищает человека от чар черных колдунов, насылающих на него злых демонов за грехи. Праведному человеку демоны не могли причинить вреда, потому что такой человек оставался «целым». Грехи же, плохие деяния, неправедные мысли и желания пробивали в человеке «дырки», в которые злые демоны заползали и управляли разумом человека, отравляя и подчиняя его душу. Огонь уничтожал заклинания и залечивал «дырки». Так считали древние допотопные люди и те, что жили на земле после потопа, когда появились первые жрецы и цари, по велению богов заселявшие землю и устраивавшие жизнь на ней по подобию небес.
Почувствовав, с какой силой ему пришлось сейчас столкнуться, и не будучи уверенным ни в чьей праведности, Маниш разжег огонь.
– Пусть он спросит того, кто последним сказал. Пусть он спросит его, как он назван был. Пусть ответит ему, как он назван был, как был назван тот, кто последним сказал, – произнес ведун, опасливо наблюдая за горящими чашами.
– Ицпапалотль,> [16] – прогремел тот же голос в голове Маниша.
Пламя в чашах, находящихся рядом с Вэлом, вспыхнуло ярко, взвилось высоко и тут же погасло. Вэл открыл глаза.
– Что случилось? – спросил он, видя испуганный взгляд ведуна.