Помощница сощурилась, задрав голову и загибая пальцы, считала. Затем ахнула, заморгала наклеенными ресницами. Воздух заколыхался у лица, будто от включенного вентилятора.
– …четыре года назад?! Серьезно? Ничего себе злопамятность!
– А то!
Самодовольно ухмыляясь, согласился продавец и плюхнулся в любимое кресло для великана. Кожаная обивка с легким выдохом просела под ним, он поерзал, усаживаясь удобнее, и авторитетно изрек:
– Нечему удивляться. Ты людей не знаешь. Молодая еще. Поживешь с мое, привыкнешь. В них яда больше, чем в гадюках.
– А еще нас называют злобными тварями, – согласно закивала и зацокала языком красотка с хвостом. Она вытащила его из-под юбки и обмахивалась кисточкой как веером, затем поинтересовалась, – и много таких?
– Людей-то? Да все. Просто кто умнее, те не показывают вида. Спрячут обиды поглубже, типа – простили! А кто глупее, эти тешат себя местью. Планы вынашивают, – конторщик захихикал скрипуче и тягуче. – Хочешь развеселить черта? Расскажи о них, он посмеется. Я таких изуверских желаний наслушался, мама мия!
Дарио как усталый путник на отдыхе вытянул ноги, уперся головой в мягкую обивку высокой спинки. Глаза закрыл и продолжал:
– А некоторым в душу лучше не заглядывать, там одни колючки. И колют, колют их изнутри. Похлеще нашей пыточной. Нам что ли дело есть? Пускай колют. Наш учет простой: душу принял, душу отправил. А мазохистская она или просто жадная, или подлая – нам без разницы. Учись, школа, пока я добрый.
– Фи, – скривила губки обидчиво, – больно нужно. Сам веди свой учет.
– Не относись к учету поверхностно. Нам засчитываются только влюбленные души, – терпеливо пояснял старшой, – а все эти жлобы, сутяги, ворюги и прочие пакостники проходят по другим ведомствам.
– Чего так?
– Специфика.
– Чего?!
– Система пыток. На каждый грех – своя!
Начальник подозрительно уставился на помощницу, от его взгляда ей стало не по себе. Заерзала, заморгала.
– Ч-чего?.. Чего уставился?
– Ты как будто не из ада сюда попала. Такая невежда!
– Откуда мне знать? – вспылила. – Я в приемной Лилит сидела.
«Вот же, гад рогатый, так и сверлит глазищами, будто сжечь норовит», – оскорбилась про себя девица.
– Меня за красивый почерк взяли, верховным демонам поздравительные открытки писать, – поспешила объяснить.
– Продолжала б в секретаршах сидеть, – не унимался черт. – С чего вдруг потянуло на полевую работу?