– Прости, что не смог стать тебе лучшим сыном.
– Твоя мама… – Он улыбается, когда я поднимаю глаза. – Спроси меня о ней что-нибудь. Ее любимое стихотворение, драматург… ее имя, – поддразнивает он меня, а потом в повисшей тишине достает перо и бумагу из стоящего рядом шкафчика. Он что-то нацарапывает на клочке бумаги и машет им над телом Фрэнсиса. – Ее имя, – повторяет он, когда я вскакиваю, чтобы его заполучить, – начиналось на букву «Г».
Он прижимает листок кулаком, словно пресс-папье, и я довольствуюсь лишь тем, что провожу пальцем по изгибу буквы.
– Остальное получишь за те годы, что будешь обучаться делу.
Скрытность отца должна была заставить меня порвать со своим прошлым. Осознать, что я совсем один. Он в предвкушении облизывает губы и ослабляет хватку. Внезапно я бросаю взгляд на гроб Фрэнсиса, и стыд заставляет меня отшатнуться.
– Ты все еще подумываешь о том, чтобы отказаться. Ты забрал у меня сына. Теперь я заберу всего тебя взамен. – Он швыряет в меня еще один лист бумаги.
На нем – письмо, которое я написал Фрэнсису прошлой весной. Мои слова приободрили его достаточно, чтобы сбежать из Лондона и присоединиться к армии короля, захватив с собой отцовский мушкет и высокую репутацию нашей семьи в Парламенте.
Ближе всего я пересекался с войной во время постановочных битв в театрах. Но чувство потери, которое я испытываю сейчас, так и не омрачило те захватывающие батальные сцены.
– Я этого не хотел. – Я смотрю на Фрэнсиса в надежде обрести прощение, но его лицо неподвижно. Я возвращаю отцу письмо, словно заряженное оружие.
– Люди уходят на войну и погибают, а те, кто остался, учатся на своих ошибках. – Он сжимает губы. – Я заплатил мистеру Роуперу, чтобы он потакал твоим амбициям.
Моя юность протекает в тени ожесточенной борьбы между королем и Парламентом, но это откровение меня ошеломляет.
– Ты врешь, – произношу я дрожащим голосом.
Он медленно качает головой.
– Я хотел, чтобы ты чем-нибудь занимался и был в безопасности. У меня уже был наследник, и мне не хотелось, чтобы ты путался у него под ногами.
Я вспоминаю свое общение с Додмором и все те победы, которых, как мне казалось, было так сложно достигнуть.
– Я был твоей игрушкой всю свою жизнь.
Он пожимает плечами.
– Я лишь потакал твоему тщеславию… Я не рассказал твоей мачехе, что ты убил нашего сына. – Эти слова заставляют меня присесть. Софи никогда не простила бы мне потерю Фрэнсиса. – Я предлагаю тебе богатство и безопасность, – подытоживает отец.