– И где же ты такому научилась? – спросила Митико.
– Об этой песенке я узнала, когда работала нянькой у владельца магазина саке. Мне тогда было лет семь или восемь, – улыбаясь, объяснила мама. Только тогда до меня дошло, о чем же там пелось. Может показаться, что сидеть с детьми легко, но самом деле все ровно наоборот. Внутри у меня все сжалось в тугой узел, словно я проглотил камень, а глаза как будто пекло.
Коллекторы появлялись у нас на пороге круглый год.
Обычно мы отправляли к ним младшеньких – Кацуо и Масао.
– А папы и старшего брата сейчас нет дома.
– Хватит заливать! И куда это они ушли? Когда вернутся? – Голоса коллекторов становились все строже.
– Сказали, не знают когда, – всхлипывая, отвечали братья.
– А матери что, тоже нет дома? Не врете? Нам бы переговорить с ней, – не сдавались коллекторы.
– И мамы тоже нет, она в Харамати уехала, – сквозь слезы бормотали Кацуо с Масао.
– Что ж, ладно. Передайте, что мы заглядывали.
На этом коллекторы уходили с недовольным видом.
Каждый раз в этот момент я чувствовал облегчение. Конечно, нехорошо заставлять детей лгать, но на какие хитрости не пойдешь в такой ситуации, как наша – так мне, по крайней мере, казалось. Настоящим нашим грехом была бедность, и она же выступала наказанием за него. Наказание было невыносимым, мы совершали все новые прегрешения, не в силах вырваться из нищеты, в которую погрузились, и так до самой смерти…
Наше противостояние с коллекторами прекращалось лишь в канун Нового года. Перемирие длилось шестнадцать дней, пока шли праздники. В это время мы всей семьей отправлялись в Касиму в храм Сёэн-дзи, где, следуя новогодней традиции, по очереди ударяли в колокол. Самым младшим мы дарили деньги, сколько могли наскрести, а потом все вместе развлекались – запускали воздушных змеев, играли в волан, в карты и в «фукуварай»…[44]
Февраль был самым тяжелым временем в году.
Примерно за десять дней до рождения Коити к нам начали один за другим приходить служащие из налогового управления. Все в доме теперь было обклеено их красными бумажками. Кастрюли и низенький столик для еды налоговиков, разумеется, не интересовали, зато не укрылись от их внимания комод, радиоприемник и стенные часы.
– Берите, берите эту рухлядь, без нее только лучше будет. Право слово, выручили! – процедил отец, прихлебывая дешевую рисовую водку. Впрочем, мне было как-то не по себе ложиться спать, пробуждаться, есть в доме, где все пестрело красными наклейками налоговиков.